Тесс Стимсон - Цепь измен

Если мы можем просто вернуть все на круги своя, я готов это принять. На любых условиях.

Когда я расплачиваюсь за такси, звонит мобильник. Международный номер. Направляясь к автостоянке, я беру трубку.

— Бэт! Откуда ты звонишь?

— Из Парижа. Кейт так и не вернулась, так что я сама поехала за ней.

— Надеюсь, ты устроила ей взбучку! — восклицаю я. — Пора ей вырасти и научиться для разнообразия думать и о других людях. Не могу поверить, что она оказалась такой безответственной…

— Да заткнись ты, Уильям!

Я обескуражен. Это так непохоже на Бэт — просто взять и рассердиться. Грустная — вот основная характеристика Бэт. Грустная, сдавшаяся, подавленная.

— Не надо…

— Кейт здесь нет! — кричит Бэт.

— Как это нет? Я же с ней в понедельник разговаривал.

— Она уехала сегодня утром. И никто не знает куда! Я прижимаю трубку к другому уху.

— Возможно, она как раз поехала домой. Спорим, вы пересеклись в туннеле под Ла-Маншем?

— Она поехала не домой, Уильям! Она может быть где угодно! Ей всего семнадцать. — Голос Бэт надламывается. — С ней могло случиться все, что угодно! Мы должны разыскать ее!

— Я уверен, что она…

— Уильям! Да послушай же ты! Не перебивай! Твоя дочь пропала, и никто не знает, куда она делась! Мне плевать, чем ты там занят и насколько это для тебя важно. В кои-то веки поставь Кейт на первое место! Рассчитываю, что сразу же по прибытии в Лондон ты сядешь в самолет до Парижа. Я подберу тебя в аэропорту, понял?

И она бросает трубку. Я просто теряю дар речи. Не помню, чтобы Бэт хоть раз в жизни разговаривала со мной подобным образом. И откуда в ней только это взялось?

Элла ждет у регистрационной стойки.

— Не тяни до завтра, — уговаривает она, узнав о Кейт. — Наверняка есть самолет до Парижа прямо отсюда сегодня вечером. К завтрашнему утру уже будешь там.

Наконец-то я начинаю осознавать всю серьезность ситуации. Представляю свою дочь — одну, в чужой стране, слишком напуганную, чтобы вернуться домой. Семнадцать лет — это же совсем мало! Она думает, что во всем разбирается, но ведь она вовсе не из тех малолеток с улицы, что шляются повсюду, покупают наркоту и вываливаются из ночных клубов. Наверное, во всем виноват я сам: слишком оберегал ее. Просто-таки со всех сторон обкладывал ватой.

Я разрываюсь на части.

— Но ведь ты только-только выписалась…

— Уильям, не суетись. Со мной будет все в порядке. Я же врач, — уговаривает Элла. — Ты должен в первую очередь заботиться о семье. Позвони, когда найдешь Кейт.

Следующий рейс до Парижа через Филадельфию — через четыре часа. Я бронирую билет и высаживаю Эллу возле отеля. Она не целует меня на прощание. Я спрашиваю ее, когда мы снова увидимся, но она молчит. Этим все сказано.

Может, она и права, уныло думаю я. Может, все позади. Ведь именно мы довели Кейт — мы с Эллой. Если с моей дочерью что-нибудь случится, я себе никогда не прощу.

Следующее утро. Самолет приземляется в Париже. Я совершенно измотан. Бэт ждет в аэропорту Шарль де Голль, как мы условились. Увидев меня, машет. Я толкаю тележку по направлению к ней. И вдруг потрясенно замираю.

Я не видел ее двадцать лет, а она ничуть не изменилась.

За спиной Бэт стоит моя мать.

11

Бэт

Кейт не должна была меня найти. Это должна была быть Этна. Я знала, что тем утром она собиралась зайти на чашку кофе (как обычно, сдобренного водкой, хотя на часах всего десять утра); разумеется, Этна испытала бы ощущения не из приятных — но ведь и она была мне кое-чем обязана. Счет получился бы один — один.

Этна бы поняла, что я не хотела так поступать. Что это просто способ привлечь внимание Уильяма.

Разумеется, во всем была виновата Клара. Она прекрасно знала, что я терпеть не могла выходить из дома одна, но Уильям улетел на Кипр, а малышу были нужны молоко и подгузники. Клара наотрез отказалась сбегать в магазин, так что мне ничего не оставалось делать, кроме как поехать самой. Естественно, стоянка оказалась забита, я не нашла, где припарковаться, и, опять же естественно, у меня случился очередной приступ паники. Всего лишь задела стену — ничего серьезного. Но пришлось разыскивать документы о страховке, а по возвращении домой я вдруг осознала, что понятия не имею, где они.

Мне бы и в голову не пришло шарить в письменном столе Уильяма, потому я была вынуждена позвонить ему в гостиницу, хотя знала, что он терпеть не может, когда ему докучают домашними заботами во время деловой поездки.

Сначала секретарь на ресепшене все никак не могла найти его имя.

— Мистера Эштона нет, — проговорила она с сильным акцентом…

— Эшфилд, — с облегчением поправила я. — Уильям Эшфилд.

— Вот, мистер и миссис Эшфилд, номер двести один. Они выйти, я сама звать такси. Вы хотеть взять мне сообщение?

Положив трубку, я долго сидела, погруженная в размышления. Конечно, девушка могла ошибиться — у нее был кошмарный английский; и все же что-то подсказывало мне: она права. Мистер и миссис Эшфилд. Явно не какая-нибудь шлюшка, подобранная в кипрском баре, не развлечение на одну ночь. Все было спланировано. Она жила с ним в гостинице, они вместе вселились, — значит, отношения у них гораздо более серьезные.

План действий созрел сразу. Я боролась за свой брак единственным известным мне способом. Я мало что еще могла предложить Уильяму, о чем Клара не стеснялась все время мне напоминать.

Иногда чувство вины превозмогает любовь.

Конечно, проще всего устроить передозировку — но ее последствия непредсказуемы, вдобавок ее легко истолковать как крик о помощи. Уильям должен был поверить, что я задумала самоубийство всерьез. Мне предстояло выбрать способ, который не оставлял бы места сомнениям, и в то же время, конечно, позаботиться о том, чтобы в итоге оставалось достаточно места для сомнений.

Я действовала очень осторожно. Я знала, где нужно резать и на какую глубину. (Больно не было. Я ждала боли, но она не появилась. При виде крови, струящейся из запястий, меня охватило какое-то чувство успокоения, хотя, увидев так много крови, липкую красную жижу, я пережила миг совершенного ужаса. А если бы Этна не пришла…)

Чего я не могла предусмотреть — так это что Кейт забудет дома какой-то доклад, над которым она корпела вместе с Уильямом несколько недель, сядет на обратный автобус и, ворвавшись на кухню, обнаружит меня на полу (там, где Этна обязательно увидела бы меня, заглянув в кухонное окошко, если бы я не открыла дверь). Я не рассчитывала, что именно Кейт придется срывать кухонные полотенца, чтобы перевязать мне вены, и звонить в «неотложку», и объяснять врачам и полиции — и впоследствии, конечно, психологу, что ее мать пыталась убить себя, когда ей было десять лет, и что она сама нашла ее.