Марго Эрли - Чего не сделаешь ради любви

В тот же день, переговорив с бабулей и Люсиль, Мэри Энн позвонила Грэхему. Он снял трубку после первого же звонка.

— Грэхем Корбет слушает.

— Привет. — Мэри Энн сидела на кровати и дрожала всем телом. Услышав его голос, она почувствовала, что у нее к тому же отнимается язык. — Это я, Мэри Энн. «Давай же, Мэри Энн, скажи все одним махом». — Я звоню, чтобы пригласить тебя к нам на День благодарения.

Он секунду помедлил:

— Вообще-то ко мне приехала мать…

Мэри Энн не дала ему договорить:

— Ее мы тоже очень будем рады видеть.

Он снова замолчал. И наконец, сказал деловито:

— Спасибо. Мы придем с удовольствием.

Утром в День благодарения Мэри Энн надела кремовое платье с поясом, которое купила в комиссионном магазине в Нью-Йорке на прошлое Рождество. Это было ее самое любимое платье, довольно открытое, но не вызывающее. Когда кто-то позвонил в дверь, она успела выбежать в прихожую, опередив Люсиль.

— Вот так сюрприз!

Мэри Энн широко раскрыла глаза. На крыльце стояли родители и ее брат Кевин со своей подругой Кендрой. Ей вспомнились добрые чувства, с которыми она совсем недавно прощалась с родителями. Она осознала тогда, что все прощает им, и испытала благодарность за то, что они сохранили свой брак, пройдя сквозь испытания без взаимных обвинений и оскорблений. Но в настоящий момент ей было нелегко снова вызвать в себе эти чувства.

— Вы вернулись так быстро… — пробормотала она. — Как хорошо.

— Мы обещали маме, что вскоре вернемся, — сказала Кэти Дрю. — И посмотри, кто приехал с нами! Кевин встретил нас в аэропорту.

— Здорово, — пробормотала изумленная Мэри Энн, обнимая брата и его подругу. Кевин и Кендра жили вместе уже три года, о чем мама никогда не упоминала, разве только говорила, что лучше бы им пожениться. И насколько было известно Мэри Энн, бабуля вообще понятия не имела, что ее внук и Кендра живут вместе.

Ради прибывших гостей раздвинули стол во всю длину, и, когда Мэри Энн и ее брат справились с этой задачей, несмотря на протесты Люсиль, Мэри Энн подумала, что это неплохая жизненная метафора. Если что-то непредвиденное случается, просто раздвиньте стол еще на одну доску и выберите скатерть, чтобы закрыть его целиком.

У нее промелькнула мысль: не позвонить ли Курье домой и не попросить ли Клару приготовить средство, которое поможет ее семье понравиться Грэхему и его матери. Грэхем — тот уже знает худшее, но на его мать Мэри Энн надеялась произвести хорошее впечатление. Хорошо, что Камерон с родителями тоже придет. Может быть, в таком столпотворении мать Грэхема не расслышит неуместных замечаний, допущенных ее родителями?

Пол пригласил Камерон на праздник к ним домой, и, когда немного погодя появилась кузина со своими родителями, Мэри Энн спросила у нее, почему она не пошла. Камерон почти закричала:

— А ты бы пошла?

— Неужели Бриджит имеет какое-то отношение к… — пробормотала Мэри Энн. Предложение не было нужды заканчивать. Камерон яростно сверкнула на нее глазами.

Ровно в три снова раздался дверной звонок, и Люсиль пошла открывать. Отец после третьего стакана виски наигрывал на фортепьяно «Мою темницу» и уговаривал Кевина спеть дуэтом. Кевин и Мэри Энн сидели на диване и пили каберне, а Камерон — яблочный сок, и все трое выразительно переглядывались, в то время как Кендра подпевала Джону Клайву. Бабуля вязала крючком, сидя в своем кресле рядом с матерью Мэри Энн, вязавшей на спицах.

Мэри Энн поднялась навстречу Грэхему и его матери. Эвелин Корбет оказалась такой же высокой, как Мэри Энн. Ее седые волосы были заколоты замысловатым узлом. Одета она была в золотисто-красный, как осенние листья, костюм, в тон были подобраны туфли и сумочка.

— Здравствуйте, Мэри Энн. Мне так хотелось с вами познакомиться, а когда Грэхем сказал, что на праздник съехалась вся ваша семья, я просто пришла в восторг. Это так замечательно.

Мэри Энн познакомила мать Грэхема со всеми присутствующими, а Грэхема — с Кевином и Кендрой. После процедуры знакомства Джон Клайв сказал:

— Кендра, все в этой песне — чистая правда. Она про то, как ты чувствуешь себя в шахте глубоко под землей. Только там ты понимаешь, что такое настоящая тьма!

Кевин поспешил предложить Грэхему и его матери коктейли. Эвелин взяла водку с тоником и села на диван рядом с бабулей и миссис Дрю.

— Я хочу узнать о вас побольше, — ласково сказала она Мэри Энн. — Грэхем говорил, что вы были редактором журнала в Нью-Йорке, а теперь работаете в местной газете.

— В наказание за грехи, — пошутила Мэри Энн. — Я как раз кончила читать вашу книгу. Грэхем дал мне «Вид сверху». Мне очень понравилось. В ней столько глубины и чувства!

Кендра села за фортепьяно, и вскоре они с отцом Мэри Энн распевали «Проселочные дороги».

— Люблю эту песню, — заметила мама.

— Я тоже! — воскликнула Эвелин.

И как-то само собой получилось, что все вдруг подхватили песню о Западной Вирджинии, и на душе Мэри Энн потеплело.

Потом Кендра спросила:

— А как насчет этой? — и заиграла неизменную «Родные горы».

Мэри Энн с удивлением обнаружила, что они ведут себя так, как и положено семьям на День благодарения. Но в любом случае это не имело значения. Мэри Энн не забыла, куда ее завело желание «поймать» Джонатана Хейла. И она действительно добилась его внимания. Но любви его она не добилась, а после неразберихи с приворотным зельем уже и не хотела ее. Нет, ей нужен был человек, который полюбит ее сам, а не тот, кого она заставила себя полюбить.

Она любила Грэхема! Она почувствовала, что любит его, еще до того, как они провели вместе ту единственную ночь. Но она не собиралась пытаться изменить себя — или его, — чтобы он полюбил ее в ответ.

А Грэхем, похоже, не испытывал к ней любви. Он держался с ней по-дружески, но отстраненно. Раз-другой Мэри Энн поднимала на него глаза и видела, что он смотрит на нее, но он тут же отводил взгляд.

Мэри Энн отвлеклась от невеселых раздумий и прислушалась к разговору. Говорила Камерон:

— Мэри Энн лучше меня может рассказать, каково быть в родстве со знаменитостью. Вот вы, Грэхем, с детства знаете, что значит быть сыном известной писательницы.

Мэри Энн прослушала начало разговора. Вроде бы Эвелин упомянула свой любимый фильм с Джоном Клайвом Дрю.

— Да, знаю, — откликнулся Грэхем. — И всегда раньше думал, что это и мне самому прибавляет популярности. Ан нет. В школе мои одноклассницы таскали мамины книги из школьной библиотеки и вряд ли замечали, что я существую, хотя их безумно интересовала мамина жизнь, и они обожали ее романы.