Грейс Ливингстон-Хилл - Свет любящего сердца

Причудливые новомодные часы пробили четыре раза, Коринна захлопнула журнал и капризно отшвырнула его в сторону. Он угодил в маленького черного фавна с оранжевым брюшком, который упал на пол, на коврик перед камином, где тускло мерцали на углях малиновые огоньки — единственное, что привносило в комнату атмосферу домашнего очага. Голова божка отбилась и откатилась в угол, но девушка только равнодушно посмотрела на поверженного кумира. Видимо, фигурка не была ее любимой безделушкой.

Где-то в глубине квартиры прозвенел звонок, напоминая звук флейты. Девушка резко выпрямилась и, быстро кинув взгляд на часы, удивилась. Одиннадцать! Кто это может быть в такое время? Ах, как скучно! Почему Лиза никогда сразу не платит за купленные вещи? Ей смертельно надоело, что к ним постоянно приходят из магазинов и клянчат деньги. Они такие навязчивые и никакого права не имеют тревожить их так рано. Что ж, этому наглецу придется отправиться восвояси, вот и все. Лиза еще не вставала, и она не намерена ее будить. Если что, пусть Белла сама ее будит. Она и пальцем не пошевелит.

Вошла служанка, держа в руках визитную карточку.

— Мисс Коринна, пришел джентльмен, к вашей маме. Что мне делать?

— Джентльмен! В такой час? Он сказал, что ему назначено?

— Нет, мисс Коринна.

— А, ну так, значит, это из магазина, за деньгами.

— Нет, мисс Коринна, не похоже. Он настоящий джентльмен. Правда, я его раньше у вас не видела. Он передал свою карточку.

Служанка протянула ей визитку, Коринна недовольно вскочила с дивана и схватила ее. Она была гибкая, изящного сложения, которое не мог скрыть даже дорогой бесформенный балахон, бывший на ней. Луч утреннего солнца упал на ее золотистые волосы, воспламенив их крутые завитки до красно-рыжих, подчеркивая их пышность и яркость, осветил нежную кожу щек. Девушка сейчас могла бы показаться даже прелестной, если б не злобная скука на ее лице. Она стояла, в изумлении рассматривая визитку.

Баррон! Неужели это!.. Нет, не может быть! Он бы не посмел! Лиза все устроила, чтобы он никогда не посмел явиться сюда! Наверное, просто однофамилец. Странно, до сих пор им никогда не встречались однофамильцы.

Но стоп! Ведь отца звали не так! Он Джеррольд Баррон. А это какой-то Дан... Это же имя ее брата! Как странно, она почему-то всегда думала о нем как о ребенке! Хотя к этому времени он уже, конечно, вырос, стал взрослым мужчиной. Джентльменом, как сразу определила служанка.

С неожиданным чувством возмущения и обиды она вскинула голову и распорядилась:

— Приведите его сюда.

Когда Дан шагнул в комнату, солнце вошло в зенит и в полную силу освещало девушку, стоявшую в своей надменной красоте, холодно и презрительно взирая на брата, которого не видела ни разу в жизни.

Дан замер у двери, глядя на нее во все глаза. Он был поражен ее красотой и внешним сходством с отцом — это оказалось для него неожиданностью.

Служанка замешкалась на пороге, бросая удивленный взгляд то на одну, то на другого и дивясь их сходству.

Коринна заносчиво вздернула подбородок и посмотрела на Дана, словно от того можно было ждать любой угрозы. Так они стояли, глядя друг на друга и онемев от удивления. Наконец девушка заговорила.

— Вы хотели видеть Лизу? — высокомерно спросила она. — Она еще не вставала. И я не собираюсь ее будить.

— О нет, конечно, не надо, — очнулся Дан, вспомнив о вежливости. — Прошу меня извинить!

Девушка свысока оглядела его:

— В любом случае — кто вы такой и что вам здесь надо?

Дан обезоруживающе улыбнулся ей.

— Я бы тоже мог спросить, кто вы. Впрочем, — добавил он с доброй усмешкой, — ваши волосы и глаза и так мне все объяснили. Вы — дочь своего отца и... моего тоже!

Коринна вскрикнула и часто-часто заморгала ресницами, будто не могла вынести доброго и радостного выражения, появившегося на лице у молодого человека при этих словах, но тут же взяла себя в руки, скрывая чувство, нараставшее у нее в груди.

— Зачем вы приехали? — нагло спросила она. — Что вам нужно от моей матери?

— Мне нужно ей кое-что сказать. Она ведь и моя мать.

Девушка снова издала невнятный звук.

— Сказать? И что же?

— Ну, я скажу это лично ей. — Лицо Дана вдруг омрачилось и стало очень серьезным. Он сразу сделался старше.

Девушка жадно вглядывалась в него, изнемогая от любопытства.

— А что, если я не позволю вам ее увидеть? Она не выйдет к вам, пока не узнает, для чего вы приехали. Я вообще сомневаюсь, что она захочет вас видеть, когда услышит, кто вы такой. Что дает вам право рассчитывать на ее внимание?

— Я приехал сказать ей то, — сурово промолвил Дан, — что просил передать отец. И ваш отец, кстати сказать! Это очень важно!

— Откуда мне знать?

— Вы ведь и сами это прекрасно понимаете. — Дан строго посмотрел в ее огромные серые глаза, и действию этого прямого взгляда она не могла сопротивляться.

— Насколько мне известно, было специально обговорено, что он никогда, никогда в жизни не будет пытаться связаться с матерью.

— Верно, но смерть освободила его от этого обещания. Мой отец умер. Это была его последняя, предсмертная просьба — он просил меня приехать к вам и поговорить с ней. Теперь вы понимаете, почему должны сказать ей, что я здесь?

За спиной у Дана вдруг бесшумно поднялась толстая портьера и кто-то вошел. В комнате сразу воцарилась звенящая тишина. Потом послышался голос — резкий, наглый, грубый, широко открытые глаза девушки были устремлены за плечо Дана.

— Что здесь происходит, Коринна? — От звука этого голоса Дан вздрогнул. — Кто этот нахал и почему ты позволяешь себе обсуждать меня с ним?

Дан обернулся и оказался лицом к лицу с обладательницей голоса.

Перед ним стояла невысокая, хрупкого сложения женщина с яркой, броской внешностью, передавшейся и дочери. Но в матери все казалось ложным и неискренним, а девушка была более непосредственной. Дан понял это с первого взгляда, и все, что копилось у него в душе долгие годы, неудержимо хлынуло наружу. Неужели это его мать? Как мог отец, необыкновенный человек, полюбить такую женщину?

О да, она была красавица! Никто не стал бы это отрицать. Но красота ее была лишена души и подобна раскрашенной картинке, за которой ничего не стоит. И его отец, насколько мог судить Дан, должен был распознать это сразу же. Впрочем, он вспомнил, что отец был очень молод, он встретил эту женщину в девятнадцать. Он сразу влюбился и завоевал сердце своей безжалостной возлюбленной. Только с годами, после многих скорбей и разочарований, он приобрел ту проницательность и знание людей, которые могли бы в свое время спасти его от жестокой ошибки.