Джоанна Лэнгтон - Отбрось сомнения
Лили была для нее подарком судьбы, ведь в этой девочке текла кровь Эдвина. А ничего лучшего, чем в те дни, проведенные с любимым, ей так и не довелось испытать. Когда он оставил ее, Хилари показалось, что над миром нависла черная туча. И лишь рождение дочери рассеяло непроглядный мрак.
— Мама, я построила красивый замок! — с таинственным видом сообщила Лили, указывая пухлой ручкой на песочницу за окном.
— Умница! — Хилари привлекла к себе малышку и чмокнула ее в нежный лоб.
Лили довольно хихикнула и вновь убежала во двор.
— Мне в голову пришла одна неплохая мысль! — сказал вдруг Освальд, на минуту оставив посуду и повернувшись к сестре. — Несколько лет назад один мой друг по имени Томас Харрис тоже переехал в Майами. В последний раз мы виделись с ним в прошлом году. Он приезжал в Солт-Лейк-Сити, чтобы навестить родителей. Пожалуй, я позвоню ему и попрошу помочь тебе.
— Помочь? — Хилари изумленно вскинула темные брови. — Но в чем?
Освальд усмехнулся и продолжил мытье тарелок.
— Во-первых, сначала тебе потребуется оформить документы, подтверждающие право собственности на недвижимость. Родители Томаса — известные юристы. И сам он прекрасно разбирается в правовых вопросах.
Хилари взглянула на круглые часы над буфетом.
— Ой, уже девять часов! Извини, Освальд, что прерываю наш разговор. Лили пора спать. Пойду уложу ее.
Она торопливо вышла из кухни, завела дочку в дом и принялась готовить малышку ко сну. Память против воли Хилари стала воскрешать события давно минувших дней, пробуждая в ее душе тревожные ощущения — радость, смешанную с тоской и болью невосполнимых утрат.
Когда Хилари было всего шесть лет, в ней проснулась страсть к музыке. Она передалась ей от матери, та обожала играть на фортепиано. Родители устроили девочку в лучшую музыкальную школу Солт-Лейк-Сити, не пожалев на это денег, которых в то время постоянно недоставало. Именно в музыкальной школе ее мама и познакомилась с матерями Хью Корнер, Молли Фрэнт и Дениса Макфейла. Вскоре все четыре семьи подружились, а через год поехали вместе в Майами. С тех пор по негласно заведенной традиции они постоянно отдыхали всей компанией во Флориде, в основном в Майами, Майами-Бич или Палм-Бич.
Иной раз им удавалось снять целый большой дом, где они все свободно размещались. Иногда им приходилось селиться в разных коттеджах, расположенных недалеко друг от друга. Компания была замечательной. Хилари дружила с Хью, Денисом и Молли. Младших сестер Хью, а также братьев Дениса и Молли им часто приходилось брать с собой на прогулки, но играли малыши в какие-то свои игры, поэтому не требовали к себе особого внимания.
У Хилари не было ни братьев, ни сестер. Но была чудесная мама. Она доверяла ей все свои секреты, прислушивалась к ее мнению и всегда обращалась к ней за советом. Невысокая, худенькая и подвижная, очаровательная Элис Уинтон обладала редким даром находить общий язык с людьми абсолютно разных возрастов и характеров. Она обожала носить спортивную одежду и задорные короткие стрижки, петь песни, играть на пианино и шутить.
Ее звонкий заразительный смех до сих пор звучал в ушах Хилари. И сердце ее рвалось на части от безысходности и страшной тоски. Ей было двенадцать лет, когда мамы не стало.
— Аппендицит — это не страшно, — заверяла Хилари мать Молли, примчавшаяся, как только она позвонила и сообщила о случившемся. -Ты не переживай, детка! Скоро твоя мама вернется из больницы домой, а через два месяца мы все вместе поедем в Палм-Бич.
Хилари не слышала ее слов. Она сидела на полу, прижав к себе притихшего пуделя Ренни, маминого любимца, и почему-то даже боялась дышать.
События нескольких последующих дней запечатлелись в ее памяти как нечто непостижимое и жуткое. Вереница людей с печальными лицами, чьи-то слезы, море цветов, черные одежды, постаревший в одночасье отец и мама под белым покрывалом в деревянном ящике… Вернее, ее оболочка, застывшая и холодная, оглушительно, до неузнаваемости тихая…
В тот год никто не поехал в Палм-Бич. В первые месяцы после смерти жены отец Хилари сильно страдал. Но по прошествии семи месяцев привел в дом другую женщину, прямую противоположность жизнерадостной Элис.
Ворчливая и занудная, в первый же день Анна почувствовала себя в доме Уинтонов полноправной хозяйкой. И Хилари невзлюбила ее всей своей детской истерзанной душой.
Страшнее всего для нее было наблюдать за происходившими изменениями в отце. Во-первых, он уступил напору Анны и согласился избавиться от Ренни, нанеся тем самым чудовищную травму дочери.
— Собаке не место в городской квартире! — заявила Анна, как только решила переехать к Уинтонам. — От нее дурно пахнет, много шерсти и грязи. Фу! — заключила она, картинно морща напудренный нос.
В тот вечер, когда пса увезли к знакомым в деревню, Хилари не спала всю ночь. Рыдания, боль и чудовищное ощущение, что тебя и твоего друга предали, рвали ей сердце и гнали прочь сон. Она сидела у окна в любимой пижаме и смотрела на усыпанный звездами небосклон, пытаясь разглядеть среди причудливых созвездий очертания фигуры матери.
Что произошло с папой? Почему он так изменился? — вновь и вновь задавалась она одними и теми же вопросами и не находила на них ответа.
Естественно, Анна сразу заявила, что не намерена ехать на отдых в Майами с привычной для Гилберта и его дочери компанией. Поэтому на протяжении нескольких лет Хилари не бывала во Флориде. Как отцу удалось наконец-то уговорить Анну отправиться туда в то трагическое лето, так и осталось для нее загадкой.
В начале каникул Хилари чувствовала себя отвратительно. Их дружба с Хью, Денисом и Молли давно перестала быть такой, как раньше. Избалованные любовью родителей, уверенные в собственной значимости, довольные жизнью, друзья не понимали глубоко страдающую от одиночества Хилари. Поэтому она все чаще пыталась уединиться и никуда с ними не ездила.
В тот день, когда ее жизнь резко изменилась, у нее было ужасное настроение. Оскорбленная за ланчем в присутствии всех своей мачехой, она убежала из ресторана в Майами и, вернувшись на взморье, зашла в маленькое уютное кафе под открытым небом.
И когда через полчаса в нем появился потрясающий незнакомец, она тут же забыла о своих несчастьях.
Все в нем — внешность, одежда, манеры — говорило об элегантности, приправленной каплей пикантной небрежности. Верхняя пуговица его белоснежной рубашки была расстегнута, а подбородок покрывала аккуратно подстриженная щетина.
Хилари смотрела на него завороженно и растерянно, не в силах оторвать взгляд.
Обслуживали незнакомца с особым почтением и старательностью. Он держался вежливо, но был крайне уверен в себе…
