Будь моей - Мария Летова
– Арина, в моей сумке лежит коробка с кольцом. Для тебя. Я для себя все решил. Я хочу с тобой. Все только с тобой. Чтобы ты была моей. Без тебя мне не нужна вилла на Бали. Что, блять, я должен сделать, чтобы ты наконец-то это поняла? Любишь меня сейчас?
– Да!
– Это решает половину наших проблем, потому что я тоже люблю тебя. И полечу с тобой в Японию.
Ее руки ложатся мне на плечи, она прижимается лбом к моей груди и обнимает торс двумя руками, оставляя легкий поцелуй на коже.
Сдается. Я чувствую, что последняя стена между нами только что рухнула вниз.
Этого мимолетного поцелуя достаточно, чтобы кровь в венах устремилась и осела тяжестью в паху, а под ребрами, наоборот, появились легкость и покой.
Опустив лицо, прижимаюсь губами к ее макушке.
– Я скучала… – Оставляет еще один поцелуй, чуть выше.
– Хреновая основа для свободных отношений, не находишь? – напоминаю о том, что говорил ей много раз: свободные отношения не для нее и не для нас, твою мать.
– Иди в задницу!
Запустив руку в ее волосы, приподнимаю голову так, чтобы смотрела на меня.
Ее подбородок упирается мне в грудь, мягкие аккуратные губы приоткрываются и манят, ногти впиваются мне в задницу, удерживая на месте.
Блять…
Переместив ладонь Арине на горло, слегка сдавливаю его до тихого выдоха и запечатываю ее рот грубоватым поцелуем. Глубоким настолько, насколько вообще позволяют возможности.
Моцарт стонет вместе со мной. Как всегда, отзывается и легко подстраивается, разделяя любые мои эксперименты.
Выпустив ее шею, иду в душ, сняв по дороге трусы.
Врубаю тропический режим и засовываю под него голову, упираясь руками в стену.
Спустя пару секунд моей спины касается прохладный воздух, вслед за ним – напряженные соски, на затвердевший член опускается рука.
Откинув голову, закрываю глаза и делаю долгий выдох, потому что еще через секунду вместо руки на член опускается рот Арины.
Глава 35
– А сколько сейчас времени? – Софи дергает меня за юбку, изматывая этим вопросом уже минут пятнадцать подряд.
– Без пяти минут шесть, – отвечаю, выставляя на стол посуду из машинки.
– А сейчас? – крутит она ручку на дверце кухонного шкафчика.
– София, – говорю чуть-чуть строго, – ты мне мешаешь.
– Мешаю? – она дует губки.
– Да, путаешься под ногами. Я на тебя наступлю, и ты будешь плакать.
– Не наступишь, – хихикает она.
Вздохнув, отодвигаю ее в сторону.
На ней любимый розовый костюм с зайчиками, состоящий из кофточки и штанов, на голове два хвостика, а упрямый взгляд напоминает о ее отце.
Я тоже нахожусь в нетерпении, поэтому ее капризы мне не помогают.
Мама вплывает на кухню, сияя чуть раскрасневшимися щеками.
– Я это возьму… – Забирает стопку обеденных тарелок. – Нарежь овощи. Что-то я сегодня ничего не успеваю…
– А ты поменьше суетись, – советую, ополаскивая под краном огурцы.
– Нервы уже не те, – говорит она. – Не каждый день в семье происходит пополнение.
– Мам, это всего лишь Влад. Ты его видела уже тысячу раз, и он ел твою индейку примерно столько же.
– Всего лишь… – отмахивается от меня, застывая в дверях. – Зачем вообще было сочинять все эти небылицы про… – она подбирает слова, чтобы сохранить приличия. – Про Турцию.
– Потому что это мое решение. – Отворачиваюсь к окну.
– При всем уважении… я его не одобряю, – сообщает она.
– Сейчас я его тоже не одобряю, но тогда не могла поступить иначе, – говорю твердо.
– Дети… – бормочет мама, выходя из кухни.
Я слишком давно не обращалась к прошлому, чтобы сейчас копаться в деталях своего выбора. Буквально в один миг все дерьмовое из того, что случилось со мной тогда, пять лет назад, покрылось рябью.
Время и правда лечит. Время и правильный выбор.
Дождь барабанит по окну, выходящему во двор.
Протянув руку, рисую на запотевшем стекле скрипичный ключ.
У нас была мысль устроить ужин на улице, но от этой идеи пришлось отказаться. Бабье лето в этом году пока так и не началось.
Погода не может испортить мне настроение. Ничто не может.
Софийка вскидывает голову, когда в открытые ворота заезжает машина. Я тоже оборачиваюсь, бросая в мойку огурец.
– Это папа приехал? – лепечет дочь в нетерпении.
Сердце все еще замирает в груди каждый раз, когда она использует это слово. Мне тоже нужно к нему привыкнуть. И к тому, что теперь ее папа медленно становится важнейшим элементом нашей жизни.
Он понимает это, и это как будто именно то, к чему он стремился. Ему нравится эта роль. Он ею наслаждается.
Споласкивая руки, я слышу, как хлопают двери машины. На крыльце раздаются шаги и голоса. Выглядываю в прихожую – на пороге появляется Влад, стряхивая ладонью с волос капли дождя.
Его отец делает то же самое, входя в дом следом.
Они одного роста, и они похожи, но только внешне. Больше ничего одинакового в них нет. Влад Градский вообще чертовски уникален.
– Папа! – взвизгивает Софи, несясь к ним.
Улыбка на лице Градского заразная.
Бросив на меня взгляд, он наклоняется и подхватывает дочь на руки, говоря:
– Привет, зайчонок. Кашляла сегодня?
Софи обвивает его шею руками, доверчиво заглядывая в глаза.
– Почти нет! Привет, дедуля, – говорит, опустив головку Владу на плечо.
Он целует ее макушку, на секунду прикрывая глаза.
Внутри меня взрывается какой-то пузырь, заряженный дофамином. Регулярное нахождение Градского рядом в принципе смешивает и взбалтывает мои гормоны, поэтому я не удивляюсь тому, что веду себя как сумасшедшая. И как озабоченная.
– Здравствуй, София! – Лев протягивает руку и щекочет пальцем ее пухлую щечку, на что Софийка отвечает хихиканьем. – Ты, кажется, еще подросла.
– На метр, – показывает она ровно сантиметр между пальчиками.
Мы все смеемся.
– Проходите. – Отделяюсь от кухонного шкафа, к которому привалилась бедром. – Я возьму ваше пальто.
Отец Влада кивает, улыбаясь немного рассеянно, будто мыслями на секунду уплыл в другое измерение.
– Софи, покажи дедушке, где столовая, и проследи, чтобы он помыл руки, – прошу дочь, вешая в шкаф у входа пальто.
– Хорошо! У нас дедуля Ал приехал из больницы. У нас ко… кара…
– Карантин, – заканчиваю я за нее.
– У меня теперь два дедушки! Я вас познакомлю, – вдруг начинает суетиться дочь, пытаясь слезть с рук отца.
– Почту за честь.
Взяв Льва за руку, Софи тянет его в коридор, быстро
