Будь моей - Мария Летова
Если это сигнал, я буду, твою мать, признателен.
На ее щеке виднеется след от подушки, но глаза у нее ясные, и сейчас они смотрят на цветы в моих руках.
– Впустишь? – спрашиваю.
– Если нет, ты просто на коврике уснешь? – отмечает она мой вымотанный вид.
– Скорее всего.
Метнув в мое лицо колючий взгляд, прохладно интересуется:
– Это твой белый флаг?
– Это мои извинения. Я не люблю на тебя орать. Предпочитаю вообще никогда этого не делать.
Сверкнув глазами, Арина испытывает мое терпение еще пару секунд, после чего сообщает:
– У меня Кристина спит на диване.
– Я ненадолго. Хотел тебя увидеть, посмотреть на Софи и оставить ей подарок.
Ее бунтующий взгляд от меня прячется. Она толкает дверь и отходит в сторону, пропуская меня внутрь своей квартиры. Пахнет ее духами и домом.
Прикрыв глаза, наполняю этим запахом легкие.
Впервые за много лет это ощущение настигает меня и почти сбивает с ног. Как и понимание того, что лицо моей дочери больше не выворачивает наизнанку мою грудь. На пороге этой квартиры я осознаю, что про тупую боль, которая двадцать лет не давала мне покоя, не вспоминал уже… да черт его знает. Долгое время. Она просто откатилась на второй план моей жизни.
– Ты что, вылетел сразу после своей встречи? – обняв себя руками, тихо спрашивает Арина. – Зачем, Влад?
– Как она? – игнорирую оба вопроса, потому что ответ на них очевиден.
Мотивы своих поступков в отношении нее и нашей дочери я объяснил доходчивее некуда. Если она до сих пор не может этому поверить, мне остается только уйти отсюда к чертям собачьим и больше не возвращаться.
– Спит. Она спрашивает о тебе не по сто раз за день, а по сто пятьдесят, значит, ей лучше. Она полюбила тебя, Влад.
– Я тоже ее люблю.
Протягиваю цветы, бросив на пол дорожную сумку.
Арина кусает губу и смотрит на меня исподлобья.
Для нас обоих будет лучше, если она их примет.
– Твоих любимых не было, так что…
Протянув руку, забирает у меня мои извинения и опускает в цветы лицо. Делает вдох и идет в сторону кухни, по пути прикрыв дверь в гостиную.
Глядя ей вслед, разуваюсь и бросаю на тумбочку пиджак.
– У меня есть только суп и макароны. Я не думала, что ты прилетишь сегодня.
– Я поел в самолете.
– Можешь не шептать. – Арина опускает цветы в вазу, косясь на меня через плечо. – Крис спит в берушах, а Софийку пушкой не разбудишь после ибупрофена.
Прислонившись плечом к стене, наблюдаю за Моцартом, не скрывая ни хрена. Ни того, что хочу ее поцеловать, ни того, что хочу ее саму.
Повернувшись ко мне, Арина приваливается бедром к столешнице и, скрестив на груди руки, интересуется:
– Как прошла твоя встреча?
– Рад, что тебе не по хер на то, как прошел мой день.
– Может быть, это вежливость.
– Надеюсь, что нет. Иначе зачем я вообще здесь?
Отведя глаза, радует меня своим тонким профилем.
Немецкие корни, смешанные со славянскими, подарили ей охеренные гены, но самый большой подарок для меня находится в ее голове. Там, где цветет ее уникальная натура, на которую моя отзывается со всем размахом.
Она знает, чего я от нее хочу. Ее любви, твою мать. И преподнести ей свою на блюде. На меньшее в наших отношениях я не согласен. Любить на полпальца Арина Беккер не умеет, я, судя по всему, тоже.
Оттолкнувшись от столешницы, тихо говорит:
– Принесу тебе полотенце для душа…
Перехватываю ее локоть, когда проходит мимо, и уточняю:
– Предлагаешь мне остаться на ночь? В твоей постели?
– Я же сказала, что диван занят.
Смотрю в ее лицо, уточняя еще раз:
– Это твой белый флаг?
– Ты разве оставил мне выбор?
– Я даю его тебе сейчас. Одно твое слово, и я уберусь из твоей квартиры. И больше не буду тебе докучать. Вернемся к общению прежнего формата, где нас связывает только Софи. Этого ты хочешь? Такой свободы?
– Ты же сам сказал, что я не знаю, чего хочу.
– Иногда и я ошибаюсь.
– Дай пройти… – говорит тихо.
Играю желваками, выпуская ее локоть.
Арина выскальзывает из кухни, зная, что я никуда не уйду. Я слишком долго сюда добирался, и я не про свой перелет.
Нахожу ванную по памяти, прихватив свою сумку, чтобы достать чистое белье и одежду.
Арина заходит, когда расстегиваю рубашку.
Поймав мой взгляд в зеркале, закрывает за собой дверь изнутри и кладет на умывальник белое махровое полотенце, после чего усаживается на стиральную машинку в углу и поджимает губы.
Оторвав глаза от моей спины, Моцарт смотрит на свой маникюр.
Достаю из шлевок ремень и бросаю его на корзину для грязного белья.
Арина вскидывает на меня взгляд и выпаливает:
– Мне предложили контракт. Гастроли в Японии на год в составе симфонического оркестра.
Значит, ее заметили.
Делаю глубокий вдох, избавляясь от рубашки.
– Это отличная новость.
Сняв брюки, остаюсь в боксерах.
– Ты знаешь, что это для нас значит?
– И что же?
– На следующей неделе я начну репетиции. Я уже нашла наставника, своего бывшего преподавателя из консерватории. У меня будет плотный график. Очень плотный!
– Понимаю. – Упираюсь ладонями в умывальник, продолжая смотреть на нее через зеркало.
Щеки у Арины горят, как и глаза.
Я тысячу лет не видел ее вот такой. Настоящей Ариной Беккер. Моим Моцартом.
– В перспективе я буду мотаться по Японии целый год, Градский. Но я не могу отказаться. Мне этого хочется. Очень. Я пока не представляю, что делать с Софи. Отчасти хочу влезть в эту авантюру ради нее. Открыть для нее мир музыки. Она очень способная. Показать, что все возможно, главное, не отказываться от своей мечты.
– Тебе не нужно отказываться. Я рад, что ты наконец-то знаешь, чего хочешь.
– Я не знаю, как вообще справлюсь с этим одна… – смотрит в потолок, сглотнув слюну. – С Софи… но я не хочу ехать без нее…
– Это приглашение? – оглядываюсь на нее через плечо.
– Ты очень занятой человек… – почти шепчет. – Ты купил виллу на Бали, я знаю, что тебе удобнее вести свои дела оттуда. Я же не слепая. Какая… Япония?
– В Японии нет вилл?
– Это не смешно. Я серьезно, Влад. Какое у нас будущее? Видеться раз в месяц?
Подойдя, упираюсь кулаками в стиральную машинку по обе стороны от ее бедер. Так, что наши лица оказываются на одном уровне. Заглядываю в ее широко распахнутые голубые
