Аманда Дойл - Ловушка любви

И в этот момент что-то случилось с Джонти: что-то совершенно непредсказуемое, пугающее, разрывающее душу, похожее на землетрясение. Ее охватили такие чувства, которых раньше она никогда не испытывала. Они толкали ее на сумасшедшие поступки. К своему ужасу и стыду, она почувствовала, что ей хочется взять в руки темноволосую голову Нэта Макморрана и разгладить нахмуренные брови. Мягким прикосновением пальцев она хотела бы стереть эти глубокие мрачные морщины с его худых загорелых щек, смягчить эти сжатые губы поцелуем, прошептать слова, которые заставили бы его поверить, что его доверие так много значит для нее – больше, чем что-либо еще на свете, что он значит для нее так много, что никакие слова, поцелуи или ласки не могли бы этого выразить, что именно сейчас он значит для Джонти больше, чем кто бы то ни было на земле.

Она закрыла рот дрожащими пальцами, чтобы эти слова не вырвались наружу. Она так и просидела остаток пути в оцепенении, ошеломленная, пока «холден» не подъехал к гаражу и Нэт, обойдя машину, не открыл ей дверь.

Молча они шли к дому.

– Спокойной ночи.

Отрывисто бросив эти слова, мужчина, шедший рядом с ней, направился к веранде, а Джонти неловкими пальцами нащупала выключатель.

Что делать, размышляла она, лежа в темноте в полном отчаянии, если ты влюблена в мужчину, который не испытывает к тебе таких же чувств? И что хуже всего – это мужчина, принадлежащий другой!

Джонти охватила дрожь.

Из этой ситуации был только один выход, был один-единственный шаг, который она могла совершить – убраться отсюда поскорее. У нее не было выбора.

Джонти понадобилось два дня, дабы собраться с духом и войти в кабинет к Нэту Макморрану, чтобы заявить о своем уходе. Она намеренно выбрала такой момент, когда Изабель не было поблизости. И вот Джонти решительно постучала в дверь. В это время Силла и Изабель разбирали белье в другой части дома.

Низкий голос пригласил ее войти, она повернула ручку, открыла дверь и вошла.

Джонти никогда раньше не была в этом кабинете. Все в нем говорило о том, что комната принадлежит мужчине. На стенах висели карты и полки с бумагами, стояли сейфы, а в центре – большой стол с кожаным верхом, который отделял ее от Нэта Макморрана.

Когда он увидел ее, то поднялся со своего кожаного вертящегося стула. На всей маленькой комнате лежал отпечаток его присутствия, кроме, пожалуй, двух мягких кресел, обитых ситцем, которые стояли рядышком у открытого и в настоящий момент пустующего камина. Это, должно быть, те кресла, на которых они с Изабель сидели и пили кофе каждый вечер из тех маленьких изящных чашечек в форме тюльпана.

– Джонти? Присаживайтесь. – Он пододвинул ей небольшой плетеный стул.

Да, эти уютные кресла не для нее!

Джонти послушно села – и не потому, что ей очень этого хотелось, а потому, что боялась упасть. Она села на краешек стула и застыла – колени вместе, руки крепко сжаты. А он опять опустился на свой крутящийся стул по другую сторону большого стола, обтянутого кожей оливкового цвета.

– Итак? – На его лице была добрая улыбка, но явно безразличная. – Чем я могу помочь вам?

Когда он улыбался, даже мимолетно, как это было сейчас, Джонти чувствовала, что ей не хватает воздуха. Набравшись храбрости, она изложила причину своего появления в этом кабинете с большим спокойствием и деловитостью, чем ожидала от себя.

– Я пришла сказать вам, что собираюсь покинуть Даллур, мистер Макморран. – Неужели это она произносит роковые слова? – Я предупреждаю вас об этом, как полагается. Вы хотите, чтобы я отработала месяц, или вам достаточно двух недель, чтобы найти замену? Я бы не хотела причинять какие-либо неудобства, поэтому поступлю так, как вы скажете. Может, вам надо обсудить это с мисс Роше, а потом вы дадите мне знать о вашем решении?

Джонти быстро встала – в основном из-за того, что не могла больше сидеть и смотреть, как выражение мимолетного любопытства сменилось настоящим удивлением. Какое-то мгновение он выглядел так, будто его ударили обухом по голове! – пронеслось в голове Джонти. Может, она была слишком категорична. Может, ей надо было начать издалека, а не сразу заявлять о своем уходе!

Затем на его лице появилась маска равнодушия, и он тоже поднялся.

Казалось, он был в нерешительности, а часы на столе отсчитывали минуты. Он избегал смотреть на Джонти, его взгляд был устремлен на кожаный верх стола. Она смотрела, как его загорелые пальцы взяли со стола линейку и стали медленно поворачивать ее, как будто его вдруг заинтересовали цифры на ней. Затем он положил ее обратно, обошел вокруг стола и встал рядом с Джонти.

– Скажите мне, – его серые глаза внимательно вглядывались ей в лицо, – связано ли ваше решение каким-то образом с тем, что произошло прошлой ночью? Если это так и если я говорил слишком резко...

– Нет-нет! – Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали убедительно. – Вы имели право говорить со мной так. – Она улыбнулась извиняющейся улыбкой, стараясь, чтобы ее голос звучал беспечно. – Дело совсем не в этом. Я была счастлива здесь. Просто... ну, как я уже говорила вам, если помните, я как одна из ваших маленьких серых птичек, ваших «даллур». Я часто перелетаю с места на место и нигде не задерживаюсь подолгу. Я просто ощущаю потребность расправить крылышки и опять улететь. Мне здесь очень нравилось, как я уже сказала, но вы можете представить это и таким образом, – и она пожала плечами, – что маленькая птичка решила, что настало время улетать. Должно быть, во мне скрыта... потребность к перемене мест!

– Я... понимаю. – В глазах, которые внимательно смотрели на нее, она читала странное уныние, видимо из-за того, что найти человека, который бы согласился занять се место на этой ферме, было не так-то просто, и Изабель опять придется заниматься кухней до тех пор, пока не найдут замену. Джонти заметила, как у него ходят на скулах желваки, и пожалела его и саму себя.

– Ну хорошо, – мрачно проговорил он с легкой усмешкой, которой не было у него в глазах, – если вы так себя ощущаете, Джонти, и если вы на самом деле испытываете потребность в перемене мест, то давайте договоримся о двух неделях, начиная с сегодняшнего дня, хорошо?

– Хорошо. – Она немного колебалась. – Детям вы сами скажете, или это сделать мне самой?

– Нет-нет. Я скажу сам. Это все?

Все? О, Боже! Разве этого недостаточно?

Идя как слепая к двери, Джонти бормотала что-то невразумительное. Она действительно шла как слепая и никак не могла найти ручку двери – в тот момент на глаза у нее опустилась пелена.

Нэт Макморран любезно открыл ей дверь, и Джонти неверной походкой пошла через веранду, чувствуя себя разбитой после такого мучительного разговора и выжатой как лимон.