Дениз Робинс - Сладкая горечь
Наконец Клиффорд остановил машину в зеленой тени большого дерева и, оглядевшись по сторонам, потянулся к Рейн.
— Дорогая… наконец-то!.. — страстно прошептал он.
Она позволила ему обнять и поцеловать себя. Его губы были горячими и требовательными. Он взъерошил ей волосы, ласкал шею. Это были старые, хорошо знакомые любовные трюки, которые когда-то сводили ее с ума. На секунду она заставила себя ни о чем не думать и откликнуться ему только телом. «Я ведь не успела совсем разлюбить его», — подумала Рейн. Просто ей было как-то не по себе — за последнее время между ними было столько недоразумений и неприятных моментов. В каком-то отчаянном порыве она прильнула к Клиффорду и стала отвечать на его долгие поцелуи. Когда он поднял голову, она страстно шепнула ему:
— Пусть все будет, как раньше… не дай мне потерять тебя… Клифф, о Клифф, милый… сделай так, чтобы я снова тебя полюбила!
Но он был настолько толстокож и уверен в себе, что даже не уловил за этой просьбой настоящего отчаяния. Он принял как должное, что она переполнена эмоциями (как это типично для нее!). Кроме того, Клиффорд и сам искренне хотел выполнить это желание Рейн — возродить их былую страсть друг к другу. Он стал покрывать ее лицо поцелуями, нашептывать всяческие нежности. Твердил, что никогда не переставал любить ее, что только от обиды позволил себе повести на ужин другую девушку. На самом же деле он мечтает только о ней, она — единственная на свете, кого он хочет видеть своей женой. Он понимает, каково ей было в Канделле и что толкнуло ее на помолвку с де Ружманом. Кстати, неплохой парень, этот Арман, ничего не скажешь, но все же помолвку надо расторгнуть официально. Он, Клиффорд, безумно ее любит и не может дождаться, когда ей исполнится двадцать один.
— Давай поженимся как можно скорее, — вдруг повелительно сказал он. — А мать твою убедим, что все ее уловки привели только к тому, что мы стали еще ближе. Рейн, ангел мой, ну посмотри на меня! Скажи, что позволишь добыть особое разрешение, и мы поженимся в конце месяца. А твоя мама будет вынуждена благословить нас, ей больше ничего не останется.
Рейн отодвинулась от него. Момент страсти прошел, не утешив ее, не заполнив пустоту в сердце. Она осталась изнуренной духовно и физически, в ней даже возникло легкое чувство отвращения. Несколько минут, пока они обменивались поцелуями, от которых ее партнер был в восторге, ожидая ее скорой и полной капитуляции; для нее прояснили один простой факт — она больше не любит Клиффорда. Все ее воспоминания, былая привязанность никуда не исчезли, они невидимыми шелковыми струнами соединяли их, однако что-то самое главное было утрачено. Ключ к ее самым глубоким, самым искренним эмоциям был потерян. Когда и где она найдет его? А может быть, она опять обретет любовь к Клиффорду, если будет терпеливой и подождет немного? Или ключ к ее сердцу остался у Армана, а значит, в Канделле? Странно, но в этот момент Рейн вдруг явственно почувствовала запах зреющего винограда в бабушкиных угодьях и услышала звуки провансальской песенки. Наверное, в монастыре опять мчались реставрационные работы, которыми заправляет Арман. А может, он у себя в мастерской, пишет картины. Наверное, ему сейчас грустно и одиноко. Оба — и бабушка и Арман — остались для Рейн самыми дорогими людьми, и вот теперь они скучают и грустят без нее.
Клиффорд провел рукой по ее волосам.
— Дорогая, в чем дело? Я не слышу ответа. Так ты выйдешь за меня замуж в конце месяца?
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Нет, я не могу, Клифф.
Он опешил и уставился на нее, открыв рот:
— Но почему?
— Не хочу торопить события. Я уже поспешила и наделала кучу глупостей — объявила о нашей помолвке с Арманом, например; но теперь я ничего не хочу делать в спешке.
— Но, дорогая моя, я же понимаю — ты его не любила. Но меня-то ты любишь!
Девушка отвела глаза, и щеки ее вспыхнули. Она нервно вынула из сумочки пудреницу и стерла смазавшуюся помаду, затем, приглаживая волосы, посмотрела на Клиффорда и сказала:
— По-моему, ты ничего не понял.
— По-моему, тоже.
«Арман бы понял все. Он сам советовал мне уехать», — пронеслось у Рейн в голове. Она вдруг стала понимать, насколько черств и эгоистичен Клиффорд. Раньше она этого просто не замечала, но сегодня словно пришло озарение.
Он притянул ее к себе:
— Дорогая, не будь злючкой, прошло столько месяцев, с тех пор как мы были вместе, потом твоя семья пыталась нас разлучить. Но ты же не заставишь меня страдать из-за этого? Ты же не скажешь, что твоя любовь ко мне была такой мимолетной, что не выдержала этого небольшого испытания? Я же его выдержал, — прибавил он заносчиво и сам поверил в то, что говорил.
Тысячи сомнений, как мухи, назойливо жужжали в ушах Рейн, не давая покоя.
— Клифф, попытайся меня понять, — наконец сказала она. — Нельзя же так просто взять и начать с того момента, на котором мы остановились. Все меняется.
— Значит, ты меня больше не любишь!
— Я этого не говорила. И сегодня вообще не хочу об этом говорить. Перед отъездом я сказала Арману, что мне надо уехать, чтобы все обдумать и решить, что делать дальше. Прошу тебя, будь терпеливым — постарайся понять, что со мной творится.
Клиффорд обиженно молчал. Закурил сигарету и выпустил дым. Украдкой взглянув на него, Рейн увидела, что он обиженно выпятил губу, а гладкий загорелый лоб прорезала морщинка. Как же он избалован и капризен, и все же… разве можно всерьез сердиться на него, если он спешит со свадьбой только потому, что любит ее? Девушке вдруг стало неловко и даже стыдно, что двое таких разных, но таких замечательных людей так сильно любят ее. Она не хотела признаться даже самой себе, кого же из них любит сама. Она не смела. Она понимала, что сейчас опасно принимать импульсивные решения, и с упрямством рода де Шаньи настояла на том, что намерена уехать и все как следует обдумать.
— Знаешь, мне даже кажется, что я вообще не хочу выходить замуж, — призналась она со смехом.
Клиффорд ничего не ответил — он был в бешенстве. У него взмокли ладони при мысли о кредиторах, он просто не мог представить, как быть, если не выгорит дело ни с одной из этих юных наследниц… Какая ему разница, что они влюблены в него, рыдают, — да они только увеличивают бремя его долгов, потому что ему приходиться тратить на них слишком много денег.
Рейн нежно взяла его за руку:
— Прости, что разочаровала тебя, милый. Я сама ужасно огорчена, но надеюсь, что ты потерпишь.
— Знаешь, мне не очень приятно знать, что я стою в очереди с этим твоим французом и дожидаюсь, пока ты наконец выберешь кого-то из нас, — процедил он сквозь зубы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});