Элеанор Фарнс - Замок для двоих

Венеция решила, что должна сообщить дону Андре о своих подозрениях, даже если они безосновательны, но ей безумно не хотелось беседовать с ним с глазу на глаз. И, только размышляя об опасности, которая могла грозить не только репутации Аннины, но и ее будущему, Венеция нашла оправдание для этого. «Ну что ж, — подумала она со вздохом, — я поговорю с ним сегодня после ужина».

Но за ужином сеньора не было. Дон Андре часто обедал в городе в последнее время, что приводило Венецию в уныние. Он ужинал не только в доме Трастамара, но часто с общими друзьями Фернанды. Сеньора теперь вела себя так, словно вопрос о свадьбе уже решен; и не вызывало сомнения, что двойные родственные узы с любимой подругой, сначала через Эмилию и Рамона, а затем и через дона Андре и Фернанду, восхищали ее.

Ужин, на котором присутствовали Аннина, Рамон и Эмилия, Венеции показался скучным. На душе у нее было очень тревожно, и она извинилась и ушла, сказавшись усталой.

— Ах, Венеция, не могли бы вы оказать мне услугу? — спросила сеньора, прощаясь.

— Если я смогу, сеньора, буду очень рада.

— Я собираюсь сделать подарок сеньоре де Мендосе ко дню рождения и хотела попросить вас передать его ей завтра утром. Эмилия взяла бы его, но она возвращается с Рамоном сегодня вечером. Для Аннины было бы полезно поехать с вами, чтобы навестить ее.

— Конечно, сеньора. — Венеция взглянула на Аннину. Та с хмурым видом кивнула. — Выедем в десять, Аннина? Это в пятнадцати милях, не займет много времени.

— В десять часов, сеньорита, — произнесла Аннина с излишней официальностью, бросив на Венецию враждебный взгляд.

Венеция подумала, что поездка обещает быть малоприятной, но она должна воспользоваться возможностью откровенно поговорить с Анниной.

В десять часов она стояла в холле и еще четверть часа дожидалась Аннины. Видно, девочка решила вести себя независимо. Венеция позвонила в колокольчик и, когда появилась Паскуала, попросила ее напомнить Аннине об их встрече.

Вернувшись, Паскуала сообщила, что у сеньориты Аннины сильно болит голова и она сказала, что поездка в машине только усилит боль. Она хочет отдохнуть в своей комнате.

— Что ж, хорошо.

Венеция взяла пакет и огромный букет цветов, который сеньора посылала своей старой, больной подруге. Паскуала настояла на том, чтобы самой отнести их в машину. Ни одна служанка в castillo не могла позволить гостье нести пакет самой. Хосе ждал на случай, если понадобится шофер, но Венеция предпочла вести машину сама.

Она не поверила в головную боль Аннины, решив, что девушка с самого начала решила не ехать с ней. Она все еще сердится. Венеция хорошо знала этот трудный возраст по своим ученицам в школе. Бесполезно говорить Аннине, что она переболеет любовью. Сейчас бедняжка в это не поверит.

Сеньора Мендоса, очень старая, очаровательная и царственная, знала лучшие времена, но теперешняя бедность не изменила ее хороших манер. Женщина настояла на том, чтобы Венеция выпила с ней кофе, восхищенно поахала над прекрасными цветами, спросила о здоровье каждого члена семьи в castillo и продержала Венецию у себя почти час. Девушка ехала обратно медленно, как всегда наслаждаясь открывающимися взору замечательными пейзажами. Приехав в замок, она обнаружила, что в ее отсутствие произошел скандал.

Пропала Аннина. Никто не видел ее с тех пор, как Паскуала напомнила девочке о встрече с Венецией. Ей позвонила школьная подруга, чтобы пригласить к себе на обед, и сеньора послала за Анниной, но ее не оказалось ни в комнате, ни в саду. Сеньора обещала перезвонить, и слуги начали везде искать ее дочь. Сообщили дону Андре, что Аннину нигде не могут найти, и сеньора удивилась тому, что он так испугался и рассердился.

Грум сказал, что одна из лошадей отсутствует. Предположили, что Аннина поехала верхом. Но юная упрямица знала, что ей запретили ездить в одиночку и тем более она не должна была покидать замок, отказавшись поехать с Венецией. Дон Андре немедленно приказал подать ему машину, и, хотя другие не знали, куда он поехал, Венеция была уверена, что он отправился в деревню узнать о местопребывании Феликса Переса.

Услышав все это от Эмилии и Рамона, наблюдая, как носятся в панике служанки, Венеция взглянула на часы и определила, что Аннина могла отсутствовать только два с половиной часа. Девчонка взяла свою лошадь, теперь единственное для нее транспортное средство, и за час смогла доскакать до деревни. Теперь она, возможно, мчится на мотоцикле за спиной Феликса по крутым, извилистым дорогам. Но вполне вероятно, что пока ничего катастрофического не произошло и молодые люди просто встретились, как и раньше, чтобы погулять и поговорить вдали от любопытных глаз деревенских жителей.

Внезапно Венеция решила поехать за Анниной. Она позвонила горничной и попросила Терезу оседлать для нее лошадь, затем поднялась наверх, чтобы переодеться. Удивленной сеньоре она объяснила: «Я знаю, где иногда любит кататься Аннина и, возможно, смогу ее найти» — и ускакала, прежде чем та предложила, чтобы ее сопровождал грум, чтобы помочь ехать по каменистой дороге.

Она знала место, где Аннина сворачивала в оливковую рощу. Но одно дело смотреть из окна замка, стоящего высоко на горе, а другое дело ехать туда на лошади. Однако Венеция была уверена, что движется в правильном направлении, а деревня на холме издалека служила ей как бы маяком.

Дорога оказалась труднее, чем она думала. Тропа то вилась по голой или поросшей кустарником земле, то опять терялась в лесу. Затем совершенно неожиданно перед ней оказалась река. Из замка ее не было видно, и Венеция ожидала, что в это время года она будет сухой; но вода все еще бежала по неровному и каменистому руслу, и берега, на взгляд Венеции, были слишком крутыми. Ей показалось опасным переходить здесь реку. Она не хотела рисковать лошадью. Но раз здесь проехала Аннина, Венеция могла сделать то же, но она бы выбрала другой путь, вдоль берега, пока не достигла бы более приемлемого участка.

Сначала Венеция увидела лошадь, мирно пасущуюся на клочке сухой, жесткой травы. Ее поразило то, что она увидела животное так неожиданно. Значит, Аннина где-то поблизости. Возможно, с красавцем Феликсом. Венеция огляделась вокруг, но все было тихо и спокойно, ничто не нарушало тишины. Она никого не видела и не слышала голосов.

Если Аннина каким-то образом перешла реку вброд, что было бы глупо с ее стороны, потому что ей пришлось бы перепрыгивать с валуна на валун, ей, по крайней мере, следовало привязать лошадь, а она этого не сделала. Лошадь могла ходить, куда ей вздумается. Возможно ли, что она упала и лежит теперь где-то покалеченная? Чувствуя себя немного глупо, Венеция закричала, нарушая тишину жаркого дня: «Аннина! Аннина! Ау-ау!» — но не получила ответа. Она привязала лошадь к поваленному дереву и пошла к лошади Аннины, чтобы выяснить, мокрая ли та, следовательно, побывала ли в реке. Но каждый раз, когда Венеция приближалась к ней, лошадь вздрагивала, мотала головой и отбегала все дальше.