Элеанор Фарнс - Замок для двоих

— Так что же такое важное вы хотите мне сказать, Венеция?

— Я хочу поговорить об Аннине, сеньор.

— И что с ней?

— Она все еще думает, что влюблена, сеньор, и все еще встречается с тем молодым человеком — Феликсом Пересом.

Его черные брови тут же грозно сдвинулись, и смуглое лицо еще больше потемнело.

— Это она сама вам сказала?

— Нет, она мне ничего не говорила. И должна признаться, мне очень неприятно прийти к вам и рассказать то, что очень вас рассердит. Но я чувствую, что она в опасности, сеньор. Мне жаль девочку, потому что у нее это первая любовь и она не видит того, что…

— Пожалуйста, переходите к фактам. Мы можем принять детскую любовь Аннины как факт. Что вы знаете?

Венеция тяжело вздохнула и принялась рассказывать то, что знала. Аннина обещала не видеться больше с молодым человеком и, возможно, держала слово до тех пор, пока сам Феликс не приехал в монастырь и не увиделся с ней. Ей пришлось упомянуть о мотоцикле. Венеция предпочла бы умолчать об этом, но обман с деньгами, будто бы предназначавшимися на благотворительность, по ее мнению, был даже важнее, чем то, что Аннина продолжала встречаться с Феликсом. Но это была идея Люсии, а не Аннины, подчеркнула она.

— Фактически, — произнес дон Андре холодным, деловым тоном, — они встречались большую часть прошлого семестра.

— Боюсь, что да. Но могли проводить наедине очень мало времени.

— Надеюсь. И это продолжается сейчас?

— Да, сеньор. Разговор, который я невольно подслушала, не оставляет в этом сомнений. Перес даже предложил сбежать, хотя это могло быть шуткой. — При этих словах сеньор нахмурился еще сильнее, и Венеция поспешила добавить: — Я ни на минуту не могу себе представить, чтобы Аннина могла такое сделать. Но это заставило меня повидаться с вами как можно скорее.

— Я рад, что вы приняли такое решение, сеньорита. Это надо немедленно прекратить. Парень должен уехать, а за Анниной установят наблюдение.

— Кажется, он собирается уехать работать на побережье.

— По-моему, это недостаточно далеко. Он умный молодой человек, наглый, но привлекательный. Но он недостаточно умен, иначе бы знал, что Аннина не для него, а слабость характера рано или поздно приведет его к беде. Но я не хочу, чтобы он и на Аннину навлек беду… Очень хорошо, сеньорита, предоставьте остальное мне.

Она встала, чувствуя, что разговор окончен.

— Мне жаль, что я должна так поступить с Анниной. Это не прибавит ей хорошего отношения ко мне.

— Со временем она будет вам очень благодарна.

— Со временем, возможно, но не сейчас. Это усложнит жизнь для всех нас. Наверное, мне не стоит больше оставаться здесь.

Дон Андре быстро обернулся к ней.

— Нет, сеньорита, — ответил он резко, — я не хочу, чтобы вы уезжали.

Венеция удивленно посмотрела на него:

— Но вы пригласили меня, чтобы я составила компанию Аннине, а она и сейчас не находит меня подходящей подругой. Разочарованная, поскольку действительно считает себя влюбленной, она может возненавидеть меня за то, что я рассказала вам обо всем.

— Откуда она узнает, что это вы мне рассказали? Я мог узнать из других источников.

— Нет, дон Андре. Я сообщила вам факты, которые могла услышать только от нее. Кроме того, позволить ей так думать — это еще раз обмануть девочку. Лучше я буду откровенной и дам ей понять, что это я рассказала. Тогда, какими бы ни были наши отношения, по крайней мере, они будут искренними.

Он несколько секунд смотрел на нее не отрываясь.

— Хорошо. Я сейчас же поговорю с Анной. Благодарю вас, Венеция, за то, что вы пришли ко мне. Вы можете идти.

Он позвонил в колокольчик, и, выйдя из кабинета, Венеция увидела Матиаса, идущего к хозяину. Конечно, сеньор послал Матиаса за Анниной. А бедная девочка не знала, что ее ждет. Венеция чувствовала себя предательницей и провела неприятные минуты ожидания у себя комнате, гадая о том, что происходит внизу, в кабинете. Но она знала, что иначе поступить не могла. Это могло закончиться трагедией не только для Аннины, но и для всей семьи, если бы та оказалась такой дурочкой, что сбежала бы с Феликсом.

Венеция могла только предполагать, что произошло между Анниной и доном Андре в кабинете в этот час. Но в результате Аннина заперлась у себя в комнате. Несомненно, дон Андре предупредил, что за ней будут следить, и Аннина поняла, что у нее очень мало шансов встречаться с Феликсом. Поэтому она никого не хотела видеть. Она не выходила ни к обеду, ни к ужину, и сеньора де лос Реес, навестившая дочку, появилась в крайне встревоженном состоянии.

— Я пошлю за врачом, — заявила она.

Но дон Андре помешал этому.

— Она просто дуется, — успокоил он сеньору. — Я строго отчитал ее. Но не беспокойся, Елалия, Аннина быстро придет в себя. Ей скоро надоест, чтобы в ее комнату носили подносы, и она присоединится к остальным членам семьи.

— Бедная маленькая Аннина, она в последнее время была очень одинока, — грустно вздохнула сеньора.

Дон Андре не разделял ее мнения и высказался прямо.

Венеция чувствовала себя неприкаянной. Аннина не хотела видеть англичанку, а когда случайно оказывалась в ее присутствии, делала вид, что не замечает. Эмилия была по-прежнему занята приготовлениями к свадьбе и покупкой мебели для строящегося дома и больше времени проводила в семье Трастамара, чем в своей собственной. Сеньора, как всегда, жила своей жизнью и встречалась с Венецией только за обедом и ужином. «Я с тем же успехом могла бы жить дома», — сказала себе Венеция. Но в глубине души девушка знала ту единственную причину, которая удерживала ее в castillo, — она не могла уехать из дома, в котором жил дон Андре.

Аннина не делала попытки нарушить правила, установленные доном Андре. Она много времени проводила в своей комнате и иногда бродила по саду. Девочка больше не ездила по утрам верхом и отказывалась купаться в бассейне. Иногда она выезжала со своей матерью, но, если могла, избегала и этого. Венеция думала, что бедняжка смирилась с неизбежным, пока однажды, возвращаясь из бассейна в свою комнату по винтовой лестнице, не столкнулась с Инес, одетой для прогулки.

Она улыбнулась девушке, пожелала ей хорошо провести выходной и удивилась, что такое обычное замечание заставило ее покраснеть до ушей. Взгляд Венеции упал на конверт, который держала Инес, и, хотя девушка сразу спрятала его за спину, Венеция узнала круглый детский почерк Аннины.

«О нет, — подумала она в отчаянии. — Значит, глупышка переписывается с Феликсом Пересом с помощью горничных». Она хотела расспросить Инес поподробнее, но Инес пробормотала насчет того, что ее должны подвезти в деревню и она не может заставлять себя ждать, и поспешила прочь, оставив Венецию в тягостной задумчивости.