Будь моей - Мария Летова
Резкость и грубость его слов действуют точно в цель.
Каждый раз, когда он снимал с себя маску цивилизованности, я плавилась от гребаного восторга. Каждый раз тогда, пять лет назад, и сейчас тоже.
Кожа под тонким капроном покрывается мурашками, а мышцы между ног сладко спазмируются.
– Знаешь, когда я играла в последний раз, не считая сегодняшнего?
Лицо Влада слегка напрягается.
Выпустив мой локоть, он молча предлагает мне ответить, наблюдая за тем, как я резко подношу к губами бокал. К своему кофе он так и не притронулся.
– В тот день, когда ты сделал мне ребенка, – говорю, глядя в его глаза.
Он молчит пару секунд, прежде чем сказать:
– Тогда у нас был отличный секс.
– Хочешь сказать, ты его помнишь?
Еще одна пауза, в течение которой все мои внутренности скручиваются в узел.
Поиграв челюстью, Влад складывает на груди руки и говорит:
– Ты, я… старое расстроенное пианино…
Сглотнув, смотрю на него с замершим сердцем.
Не меняясь в лице, он продолжает:
– Я хотел жестко. Ты была не против. Тебе понравилось. Ты кончила чуть раньше меня… Дважды.
Пока эти слова вылетают из его рта, как безжалостные пули, мое сердце то сжимается, то бухает о ребра с утроенной силой.
Смотрю на него не моргая.
Пораженная, шокированная, возбужденная.
Злость на него захлестывает в каком-то новом витке. На новом чертовом уровне!
– Стоило помнить это на протяжении пяти лет?! Если ты даже не собирался возвращаться!
Это не вопрос.
Почти кричу. Почти кричу, подавшись вперед!
– Если скажу, что вернулся за тобой, ты поверишь? Я рядом не из-за Софи. Я рядом, потому что хочу быть с тобой, Арина.
Щеки обдает краской.
Дыша тяжело и зло, смотрю на него.
На упрямое спокойствие в его глазах. Железобетонную уверенность в своей правоте. Несгибаемый прямой взгляд, которым он встречает мой, заставляя принять его чертовы слова за истину.
Я вижу, что он тоже на взводе.
Опустив на стойку бокал, встаю на ноги.
Влад выпрямляется, напряженно прищуривается.
Картинки нашего прошлого отпечатались у меня на подкорке мозга, как долбаная фреска. Я помню каждую мелочь, каждый вдох, каждый его толчок внутри себя.
Снова обнимаю его шею, глядя в лицо на уровне своего. Ерошу на его затылке короткий ежик волос.
Он все видит.
Мою злость, мое желание. Мою обиду! И беспомощность, потому что я ничего не могу изменить, и он не может.
Его ладони ложатся на мою талию. Большие пальцы обводят контуры ребер и стискивают их следом. До боли.
Дышу у его приоткрытых губ, не делая проклятого первого и последнего шага.
Не могу решиться вновь прыгнуть в серебристую бездну его глаз.
Влад тоже не двигается. Ждет моего решения. Дает мне выбор, и я уже ненавижу эту его привычку.
– Это ничего не значит, – отрезаю, повторяя ровно то, что сказала ему два месяца назад.
Кажется, из его горла вырывается тихий протестующий рык.
Подавшись вперед, он лишает меня выбора, накрывая мои губы своими. Это значит, что я победила, а он сдался.
Земля уходит из-под моих ног.
Я отвечаю.
Мы соединяем и разъединяем губы, будто знакомим их заново. Сначала зло, потом тягуче и вдумчиво, а потом все выходит из-под контроля.
В полупустом баре мы целуемся с голодом. Горячий гладкий язык раздвигает мои губы, ведя меня за собой. Это так потрясающе, что я боюсь упасть на пол, если Влад выпустит меня из рук.
Пальцами зарываюсь в его волосы, издавая тихий стон.
Дрожь его тела действует на меня как афродизиак. Я тоже дрожу. Он не соврал, твою мать. Он возбужден…
Потянув меня за волосы, Градский разрывает поцелуй и пожирает мое лицо полупьяными от похоти глазами.
– Пошли отсюда, – говорит, резко вставая со своего стула.
Глава 31
Он выходит на улицу первым и тут же раскрывает зонт.
Дождь стал похож на стену из косых капель, которые отскакивают от стен и маленького козырька на входе. Падают мне на лицо, на волосы…
Я успеваю натянуть плащ на одно плечо, выскочив следом, когда вижу, что Влад достает из кармана телефон.
– Что ты делаешь? – врезавшись в Градского, ныряю под зонт и хватаюсь за его запястье.
Он хрипло и отрывисто сообщает:
– Вызываю нам такси. Поедем ко мне.
– Город стоит! – вскрикиваю, настойчиво дергая за отвороты его куртки. – Мы будем вечность добираться до твоей квартиры!
Мои губы горят, сердце сходит с ума.
Пока натягиваю второй рукав, всем телом чувствую твердое тело Влада рядом. На его щеке тоже пара капель, волосы взъерошены моими пальцами, пробившаяся за день щетина темным следом очерчивает его скулы.
Он напрягает челюсть и смотрит на меня сверху вниз.
В окружающей нас серости его глаза яркие и почерневшие, лоб прорезает складка, потому что я права!
Опустив подбородок, Влад подается вперед и касается моих губ своими, грубовато раздвигая их языком.
Я цепляюсь за его плечи, привстав на носках туфель и отвечая на поцелуй.
– Черт… – рычит Влад, оторвавшись.
Я облизываю свои губы и кусаю их, пока он поворачивает голову, стреляя взглядом по сторонам.
– Пошли! – Убрав телефон в карман, берет меня за руку и тянет вниз по тротуару.
Дождь барабанит по зонту, как град. Попадает мне в лицо, собирается под ногами потоками, топит тротуар, но мы оба плюем на это, двигаясь по городу почти бегом.
Я только и могу, что быстро переставлять ноги, потому что Влад шагает широко и быстро. Сворачивает за угол, выводя нас к парадному входу того самого отеля, где час назад я играла для зала в сто пятьдесят человек, а теперь я стою здесь, промокшая до нитки, моя прическа растрепалась от бешеной гонки под дождем, в туфлях хлюпает вода.
Градский бронирует нам номер, пока негнущимися пальцами набираю сообщение Кристине.
«Не ждите меня сегодня», – пишу, не в состоянии придумать ничего туманного, никаких небылиц.
«Что, совсем?» – удивляется подруга, а следом присылает: – «Софи спит».
«До завтра», – прощаюсь с ней и возвращаю телефон в карман промокшего плаща.
Мне не составляло труда быть респектабельной все эти пять лет, но это невозможно делать, когда рядом Влад Градский. Рядом с ним вообще никаких правил не существует. Каким
