Уинифред Леннокс - Неужели это я?

— Думаю, тебе все-таки придется переночевать в гостинице.

— Ты же знаешь, у меня ни су. Стал бы я иначе к тебе напрашиваться!

— Сейчас я поищу, погоди. А ты пока одевайся побыстрее и выматывайся.

— Он что, ревнивый, твой писатель? — Андрэ стал лениво выуживать джинсы, которые валялись где-то возле кровати, попутно соображая, куда задевал рубашку.

— Не в этом дело. Он травмированный. С женой разводится, ему женская ласка нужна. А если он тебя увидит, у него будет лишняя травма.

— Ясно, — вздохнув, Андрэ подцепил наконец джинсы. — Честное слово, с тобой не соскучишься. Ну куда я потащусь в три часа ночи?

— Деньги у Виктора потом возьмешь и мне отдашь, — говорила Марго, роясь в сумке, — я не обязана нанимать ему номера в гостинице.

— С Виктором я как-нибудь сам разберусь. И деньги тебе отдам. Только дай и на такси тоже, не пешком же я отсюда пойду.

— Фу-у, — Марго присела на кровать, обмахиваясь сумкой. — Знаешь, у меня, оказывается, тоже в кошельке пусто.

— И что теперь делать? Да положи ты меня в гостиной, скажешь, родственник из провинции приехал, от гостиниц шарахается как от чумы!

— А завтра мы все втроем на репетицию отправимся, да? Я просила Филиппа посмотреть мою новую работу. У него глаз — алмаз. В общем, придется попросить у него денег тебе на гостиницу.

— Ну попробуй, если получится.

— Попробую. Только ты меня жди в подъезде. Я к тебе выйду.

— А если нет? Я так и буду там торчать?

— Ну и что? Потерпишь часа три, утром пойдешь в театр, там в гримерной и доспишь.

— Благодарю покорно, мне и здесь хорошо. — Андрэ отшвырнул джинсы и завалился обратно в кровать. — Нечего тебе спать со всеми подряд, ты же не шлюха какая-нибудь!

— Ты прав. Ладно, спи, — великодушно разрешила Марго. — Филиппу и впрямь у меня в спальне делать нечего. Пусть сегодня в гостиной поспит, а там видно будет. Прости, что разбудила.

— Ничего.

Ровно через минуту Андрэ уже спал сном праведника.

Когда раздался звонок, Марго прикрыла поплотнее дверь спальни и пошла открывать.

Филипп подхватил ее, прижал к себе, он был в восторге, что наконец-то все его мытарства кончились.

— Отпусти сейчас же! — строго потребовала Марго. — Ты соображаешь, сколько сейчас времени? Давай ложись быстренько! Я тебе постелила в гостиной. И чтоб ни звука! Мне надо выспаться. Ты забыл, что у меня завтра работа? А работа — это святое!

Филипп виновато примолк и, чмокнув Марго в щечку, попросил:

— Не сердись.

Он был благодарен, что Марго не бросила его в трудную минуту.

Марго чмокнула его в ответ и исчезла за дверью спальни.

Но и на чужом диване, в чужой гостиной Филиппу было неуютно, он стал думать о Санди, о ее двойной жизни. В голове у него закрутилась презабавнейшая сцена из жизни коварной двуличной женщины. Улыбаясь, Филипп наконец заснул.

Проснулся он, судя по тому, как было светло в комнате, довольно поздно и не сразу понял, где находится. Потом сообразил — у Марго. Вспомнил, что вчера устроил Санди скандал, и они расстались навсегда. И ему стало грустно. Все-таки он привык к ней. Потом вспомнил забавную сцену, которую придумал, и невольно усмехнулся.

В квартире было тихо. Филипп достал из-под подушки часы: четверть первого.

— Марго! — позвал он, ей ведь тоже пора вставать. — Марго!

Никто не отозвался. Что, если она уже ушла на репетицию? Филипп встал, заглянул в кухню — никого. Заглянул в спальню — тоже. Ни малейших признаков жизни. Ни в ванной, ни в туалете — нигде. Даже записочки нет. Ну и дела! И что теперь делать? Дожидаться? Или, оставив записку, отправляться домой?

День был хмурый, нырять в сырость в светлом костюме не хотелось. Ладно, так и быть, дождется Марго. И, раз остался здесь за хозяина, то и будет вести себя соответственно. Филипп принял душ, сварил себе кофе. В голове у него продолжали крутиться забавнейшие реплики, и, присев к столу, он достал свой верный блокнот и принялся набрасывать первую сцену. Диалог получался необыкновенно смешной, Филипп то и дело прыскал. Он так увлекся работой, что не услышал скрипа двери.

Марго с удивлением уставилась на полуголого Филиппа. Чего это он? Летом — понятно, но сейчас дело к зиме идет. Или это он меня дожидается? Вот это терпение! Вот это настойчивость! Охотник в засаде! Ей стало смешно.

Филипп поднял голову и, увидев Марго, улыбнулся.

— Куда пропала? Даже записки не оставила! Сижу здесь как затворник.

— Одевайся, — строго распорядилась Марго, приготовившись потерять еще минут пятнадцать на отражение настойчивых атак, а времени впритык, она и так сколько его потеряла: пошла к подруге за деньгами и заболталась. — Скоро уже вечереть начнет.

Филипп оглядел свой скудный наряд и сконфузился.

— Извини! У меня, понимаешь, костюм светлый, ботинки новые со страшной силой жмут, а у тебя тут тепло. Хочешь послушать, что у меня выходит?

Натягивая брюки, он уже заглядывал одним глазом в блокнот.

— Потом, ладно? — взмолилась Марго. — У нас времени только поесть и бежать. У меня же репетиция! Ты что, забыл?

Филипп торопливо застегивал рубашку, но ему было жаль, что нужно отрываться от работы. Его уже тянуло домой, к письменному столу, к подружке-старушке. И какие у него там удобные тапочки!

Дорогой и в кафе Марго подробно пересказывала пьесу и все, что требует от нее режиссер, сетовала на проблемы с ролью. Филипп внимательно слушал, старался вникнуть. Потом, сидя в темном зале, смотрел на сцену и мысленно прикидывал, как зазвучат с нее его диалоги.

Марго в новой пьесе ему не понравилась, и Филипп прямо сказал ей об этом, когда они снова вернулись в ее квартирку после репетиции. Но виновата была, по его мнению, не столько Марго, сколько пьеса — вялая, худосочная, ей там и играть нечего, с ее-то темпераментом!

— Вот у меня будет пьеса! — похвастался он.

И принялся читать. Марго от души хохотала.

Казалось, будто Филипп просто подглядел вчерашнюю ситуацию, только у героини был совсем другой характер, чем у Марго. Очень любопытный. Марго бы с ним справилась. И вообще, всю сцену они бы с Андрэ сыграли за милую душу.

Чем громче смеялась Марго, тем больше вдохновлялся Филипп. Он уже импровизировал и чувствовал, что все это тоже нужно записать.

— Ну как, будешь играть? — спросил он, наконец иссякнув.

— Спрашиваешь! Конечно, буду! Ты гений! — И она принялась его тормошить, осыпая короткими торопливыми поцелуями.

Эти шаловливые поцелуи мгновенно раззадорили Филиппа, он принялся ловить Марго, та уворачивалась, и оба со смехом носились по квартире, пока наконец Филипп не завладел-таки своей добычей.