Уинифред Леннокс - Неужели это я?

Они выпили за будущие успехи. Мэтр собирался сказать что-то еще, но хорошенькая брюнетка подхватила его под руку и увлекла за собой. Марго встрепенулась: непременно нужно сегодня переговорить с Треньяном, закрепить свои позиции, прощупать почву.

Филипп опять потянулся к ней, и она не отстранилась, тихо заговорщицки шепнув:

— В понедельник! Буду ждать на репетиции. Увидишь мою новую работу, мне так нужна твоя трезвая голова!

— Трезвой не будет, Марго, ты окончательно вскружила мою бедную голову!

Подлетела гурьба актеров, они собирались продолжить веселье где-нибудь на Монпарнасе, звали Филиппа, Марго. Филипп отказался и тут же стал прощаться, не сомневаясь, что Марго уйдет вместе с ним. Но она с готовностью приняла приглашение.

Филиппу пришлось уйти одному, чем он был крайне раздосадован. И он вспомнил о Санди с еще большей злостью, внезапно поняв, что именно сейчас и наступило время развязать унизительный узел, который так мешал ему жить. Он вышел на улицу и остановил такси.

Чуть позже Марго вместе с веселой компанией двинулась к выходу. Ее остановил Треньян, нежно взяв за руку.

— Я провожу тебя, девочка?

— Буду счастлива, мэтр, — ответила Марго совершенно искренне, и они вышли вместе.

Глава шестнадцатая

Коварство

Целый день Санди проторчала в офисе, разговаривая по телефону, отправляя факсы, покупая и продавая авторские права для издательств, беседуя с молодыми и не очень авторами, занося новые данные в компьютер.

Но сегодня рутинная работа казалась ей необыкновенно важной: вместе с ней все эти люди делали шаг к удивительному сияющему океану любви, который был рядом, который обнимал каждого, и нужно было только научиться его чувствовать. И она была счастлива за всех, потому что любовь омывала и прыщавого юнца с оттопыренными ушами, который написал сто страниц чуши, и лысого усталого директора, и подтянутую суровую пожилую даму, пишущую детективы. Все были любимы, все были дороги и драгоценны в этом мире. И каждому была дана удивительная возможность любить. Любить безоглядно, бескорыстно и счастливо.

Как ни странно, в этот день никто не отяготил ее лишней мелочной просьбой, никто не спорил по пустякам, отстаивая свою мелкую амбициозную правоту. Ее собеседники словно проникались исходящим от Санди мудрым покоем и вместе с ней берегли его. Не расплескав, Санди донесла его до дома. И дома опять поблагодарила Поля за несказанное счастье.

Она ни о чем не спросила его, не условилась о новой встрече и все-таки была спокойна и радостна. Всем своим существом доверилась она Полю, во всем положилась на него, согласилась со всеми его решениями. Ничто, исходящее от него, не могло быть для нее плохо. Что бы он ни делал, как бы ни поступал, Санди была готова следовать за ним, слушать, слушаться и осуществлять.

Она открывала в себе какую-то совершенно неведомую ей благодатную женскую природу — терпеливую, вникающую, готовую к сотрудничеству, потому что совсем по-другому ощущала теперь и себя. Она принадлежала Полю и была любима, вся целиком, душевно и телесно, до последней клеточки. И этой удивительной уверенности не могло ее лишить уже ничего — что бы ни случилось, что бы ни произошло.

Только теперь Санди понимала, как не любили они друг друга с Филиппом, как эгоистично занимались собой. Она не сомневалась, что сумеет все ему объяснить и он поймет правильно. Пусть не сразу, но поймет. Она ждала, что Филипп позвонит, сама несколько раз звонила ему, но так и не дозвонилась. А ей хотелось встретиться с ним в кафе, поговорить. На безмятежной глади теперешнего существования Санди эта недоговоренность была единственным пятном.

Она с удовольствием улеглась в постель, наслаждаясь покоем, взяла томик Верлена, сегодня ей хотелось его певучих пронзительных стихов. Внезапно она услышала звук отворяемой Двери: Филипп приехал, и приехал без звонка. Странно. Обычно он ее предупреждал, интересовался, совпадают ли их планы на вечер.

Санди стала искать халат. Они поговорят в гостиной, ей совсем не хотелось, чтобы он входил к ней в спальню. Но она не успела — Филипп вошел и уселся на кровать. Он явно посетил очередное торжество.

Заметив укоряющий взгляд Санди, Филипп завелся с пол-оборота:

— Ты! Ты! Я знаю, что ты любовница Кремера!

Санди обуял безудержный смех. Все выглядело так комично: Филипп в вечернем костюме, она в ночной рубашке, и эта сцена ревности. Санди хохотала и никак не могла остановиться, а Филипп с нарастающей злобой смотрел на нее.

Веселило Санди и то, что Париж оказался не больше Валье — сплетни в нем распространяются даже быстрее, что Филиппа, который и не вспоминал о ней в вихре своей светской жизни, вдруг так переполошила эта новость. Но все-таки она совладала со своим нелепым смехом, встала, надела халат и прислушалась к тому, что говорил Филипп.

А он возмущенно и патетически разоблачал двуличие, разъедающее жизнь, предательство, обман, измену. Санди была совершено согласна и поэтому молчала.

Выведя на чистую воду порок, Филипп перешел к восхвалению наивного простодушия, непосредственности, бесхитростности. Санди выслушала панегирик с тем же вниманием, даже села в кресло, чтобы с комфортом вникать в похвалы добродетели. Мало-помалу она поняла, к чему сводится пафос речей Филиппа: воплощением порока была она, Санди, а воплощением добродетели — Маргарита Дюваль. Филипп бежал порока и стремился к добродетели. Санди и с этим была согласна и снова промолчала.

Еще она узнала немало интересного для себя лично: во-первых, о премьерном показе фильма Треньяна. Наверное, и у нее в почтовом ящике лежит приглашение. Как это она не удосужилась туда заглянуть? И, во-вторых, о том, что к Полю

Кремеру вернулась жена, которая взяла на себя издание его рукописей...

— Погоди, Филипп! Для начала прими мои поздравления с успехом! Я так рада, что фильм получился! А ты вспомни, с чего все начиналось.

Санди смотрела на него доброжелательно и ласково. Еще миг назад Филипп несся во весь опор на своем подстегиваемом гневом и яростью обличительном коньке и вдруг остановился, опешил, а потом и устыдился. Конечно, своим успехом он в немалой степени обязан Ди. А он о ней даже и не вспомнил. И на презентации ее не было. Уж не заболела ли она?

— Как ты себя чувствуешь? — без всякой связи с предыдущим спросил он. — Прости, если...

— Великолепно, — ответила Санди.

Она покинула кресло и пошла в гостиную.

— Иди сюда! Выпьем по бокалу за успех. Откупори бутылку. Ты же не откажешься от своего любимого «божоле»?