Марк Перини - Первый раз – 2 (сборник)

В глубине души я и сейчас боюсь, что Дайан оттолкнет меня. Что отвернется от моих губ и воспоминаний, которые обжигают нас. Я знаю, что заслужил это. Но она ничего такого не делает. Наоборот, ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и она крепко прижимается ко мне. А поцелуй длится и длится, и все происходит, как раньше – вспышка, огонь и острое наслаждение, похожее на боль.

Я безумно хочу ощутить Дайан на вкус и провожу языком по ее губам. Еще сильнее я хочу оказаться внутри ее – любым способом. Она открывается мне навстречу, а я беру ее нижнюю губу зубами и слегка посасываю ее. Сейчас, как и раньше, это сводит меня с ума.

Дайан стонет, ее пальцы вцепляются в мои светлые волосы, которые выбиваются из-под спортивной шапочки. Тогда я ныряю языком внутрь ее рта, начинаю кружить вокруг языка Дайан, ласкать его. Пахнет она свежестью и чистотой, и на вкус Дайан такая же – нежная пудра с нотами остро-сладкого имбиря. Я хочу больше, гораздо больше. Хочу ее всю.

Я забираюсь еще глубже, провожу языком по ее нёбу, вдоль зубов, начинаю щекотать уздечку, закрывающую вход в горло. Она охает, а потом уже ее зубы смыкаются вокруг моей нижней губы. Пришел мой черед стонать. Я зарываюсь пальцами в волосы Дайан, а потом беру лицо в свои ладони и пью сладость ее рта. Я беру все, что она готова мне дать, и отдаю всего себя взамен.

И все-таки этого мало. Я хочу большего.

Но Дайан отстраняется от меня и, с трудом дыша, садится на большой камень, который мы всегда называли нашим местом.

Я опять начинаю просить прощения. Но говоря по правде, хоть я во многом виноват перед ней – за то, как мы расстались, и за то, что мне так и не хватило смелости позвонить ей, а еще за то, что через два дня уеду из Таоса и опять оставлю ее одну, – за этот поцелуй я извиняться не собираюсь. Если бы у меня была такая возможность, то я бы все эти дни, только тем и занимался, что любил ее.

Я сажусь рядом с ней и впервые замечаю, что она дрожит.

– Тебе холодно. – Я достаю из кармана шарф и наматываю ей на шею. Это немного, но лучше, чем ничего.

– Дело не в погоде, – с улыбкой говорит Дайан.

Но шарф мне не отдает. Она прячет в него нос и глубоко дышит, словно хочет забрать мой запах с собой. Если до этой секунды я пытался держать ту крошечную дистанцию, которую создали три года разлуки, то теперь все мои усилия пошли прахом. Вот чего мне так не хватало. Вот что я хочу. И меня убивает, что это никогда не будет моим. Дайан никогда не станет моей.

Я готов бросить сноуборд, уйти из спорта и забыть о славе, если таким образом смогу получить Дайан. Но она должна оставаться в Таосе, чтобы заботиться о младших братьях и сестрах, а я… я не могу жить здесь. Мне уже не семнадцать лет, и отец-тиран больше не имеет надо мной власти. Но в Таосе воспоминания о прошлом становятся реальностью. Они подстерегают меня на каждой улице, по которой я иду, в каждом доме, куда захожу, внизу каждой горы, по которой несусь на сноуборде. Я пытаюсь бороться с ними с первой секунды, как вернулся в Таос, но пока безуспешно. Они атакуют меня, сбивают с ног. Заставляют паниковать. И ненавидеть.

Кроме того, даже если за плечами у меня не висело полтора десятка лет побоев и унижений, мне нечем заняться в Таосе. Работать тут можно только на курортах и получать минимальную почасовую. Больше делать в городе нечего. А я ведь ничего не умею, кроме как кататься на сноуборде. Это единственное, что у меня получается. Единственное, что я хочу. Кроме, разумеется, Дайан.

Я перевожу дух, пытаясь усмирить желание, которое становится все сильнее.

– Как твоя семья? – спрашиваю я, когда понимаю, что могу доверять своему голосу.

– Хорошо. Брата в этом году взяли в футбольную команду колледжа.

– Как первокурсника?

– Да. – Она с гордостью улыбается. – У него получается.

– А сестры?

– У них тоже все хорошо. Думаю, в средней школе всем сложно, но они стараются. Шанда полюбила биологию и хочет стать доктором. – Она качает головой. – Можешь такое представить?

– Конечно. Ты очень много с ними возишься. Им повезло, что у них такая сестра. – Я хочу, чтобы она знала: я в курсе, что семья для нее всегда будет на первом месте. Что ей нужно быть здесь ради нее, даже если это означает разлуку со мной.

– Да, это отнимает много времени. И ты никогда меня за это не винил.

Я знаю, что сейчас смотрю на нее так, словно она сошла с ума, но как же иначе? Винить ее за наличие братьев и сестер – все равно что попрекать меня за отца или за любовь к сноуборду. Просто глупо. Не говоря уж о том, что бесполезно.

– Как я мог?

– Но другие бы именно так и поступали. Большинство бойфрендов моих подруг считают, что должны быть главными людьми в их жизни…

– Пусть они бросают этих ослов.

Дайан улыбается и отвечает:

– Я говорю им то же самое.

– Но они не слушают?

– Нет. Считают, что раз у меня нет парня, то нет права давать такие советы.

Это именно то, что я хотел услышать.

– Значит, ты сейчас ни с кем не встречаешься?

Дайан пристально смотрит на меня.

– Гейдж, я ни с кем не встречаюсь уже три года, два месяца и семнадцать дней.

Я с облегчением перевожу дух. В этот момент я чувствую себя полным уродом, первостатейным козлом, но никак не могу сдержать радость оттого, что у нее не появился парень. Хоть это и выглядит очень по-свински.

С тех пор как я сбежал из Таоса, у меня тоже не было ни одной девушки. Час назад я был уверен, что ни за что не пожелаю Дайан испытать того одиночества, которое выпало на мою долю. Но теперь, когда я держал ее в объятиях, целовал, касался, мечтая о большем, мне становится невыносимой мысль о том, что другой парень делал с ней то же самое.

Дайан – моя. Она стала моей сразу, как я увидел ее. И сердце настаивает, чтобы она была моей до конца жизни.

Я молчу. Просто не знаю, что сказать, чтобы это не прозвучало совсем по-идиотски. Вдруг Дайан прижимается ко мне и кладет голову на плечо. Я обнимаю ее, и мы просто сидим и тихо смотрим, как ночь прогоняет закат с неба.

Наконец, когда становится совсем темно – настолько, что Дайан рядом со мной кажется только тенью, – она шепчет:

– Возьми меня с собой.

Сердце у меня замирает. Клянусь, оно в самом деле на секунду останавливается, а потом начинает биться, только быстрее, беспокойнее, чем прежде. Словно я только что выполнил сложный трюк на сноуборде. Нет, это чувство острее. Кажется, весь мир завис и может сорваться в любую секунду.

– Ты хочешь… уехать со мной?

– В твой номер. Хочу остаться с тобой этой ночью.

Мир вокруг летит вверх тормашками, и меня это пугает. Я касаюсь губами ее лба, крепко обнимаю и спрашиваю:

– Ты уверена?

Она отстраняется и смотрит на меня своими глубокими, черными, как обсидиан, глазами.