Марк Перини - Первый раз – 2 (сборник)

Мир вокруг летит вверх тормашками, и меня это пугает. Я касаюсь губами ее лба, крепко обнимаю и спрашиваю:

– Ты уверена?

Она отстраняется и смотрит на меня своими глубокими, черными, как обсидиан, глазами.

– Есть только одна вещь в нашем с тобой прошлом, о которой я очень жалею, – о том, что по глупости считала, будто не готова…

– Ты правда была не готова. Я никогда не винил тебя в этом.

– Может быть, но я винила себя каждый день с той поры, как ты уехал из города. – Ее ладони сжимают мои. – Даже если у нас есть одна ночь. Ты нужен мне. Очень нужен.

– Разве я могу сказать «нет»?

Я достаю телефон и включаю фонарик. Потом обнимаю Дайан за талию и аккуратно веду вниз по склону.

Я нервничаю. Настолько сильно, что у меня дрожат руки и стучат зубы. Гейдж сочувственно смотрит на меня и включает печку автомобиля. У меня не хватает духа сказать, что это не поможет. Что я каждый день представляла себе момент нашей встречи, и потому сейчас все происходит как в сказке. Или, что гораздо хуже, как во сне, который оборвется, стоит мне сделать резкое движение.

Я скучала по Гейджу. Скучала так сильно, что в итоге привыкла к боли в сердце. Я не злилась на него. С тремя детьми и бабушкой-инвалидом на руках у меня просто не хватало времени на обиду. Но он всегда был в моих мыслях. Когда у меня появлялась свободная минута, я закрывала глаза и думала о нем. И представляла, какой была бы моя жизнь, если бы я уехала из Таоса вместе с ним.

Подростком я наблюдала, как Гейдж катается на сноуборде, видела, как он делал это все лучше и лучше. Как превращался из мальчика, которого я полюбила, в мужчину, сидящего теперь рядом со мной. Да, ему только двадцать, и он сноубордист, так что многие могут решить, что интеллект у него на уровне пятилетнего ребенка. Но у Гейджа взрослая душа. И всегда такой была. Когда я смотрю в его глаза, то вижу все горе, которое он испытал в жизни, и всю доброту, которой наполнено его сердце. И понимаю, что Гейдж для меня – самый лучший человек на свете.

Мой народ верит, что душу можно разделить на две части. И в то, что если две половинки найдут друг друга, они могут слиться воедино. Я встретила Гейджа, когда мне было пятнадцать, а ему – семнадцать. В тот момент, когда он улыбнулся, я поняла, что встретила половинку своей души, которую раньше считала целой. Когда он коснулся меня, я увидела наше прошлое и будущее, и хотя поняла, что нас ждет разлука, у меня не хватило сил отвернуться от него.

Ни тогда, ни сейчас.

Я все еще дрожу и по-прежнему не могу поверить, что это не сон.

Гейдж ведет машину вперед и останавливается на парковке у отеля, в котором поселился и по совпадению в котором работаю я, подходит к моей двери и помогает выйти.

– Ты проголодалась? – спрашивает он, когда мы заходим в фойе, которое я мыла бесчисленное количество раз.

– Нет. – Я не хочу есть, хотя сегодня только позавтракала, а потом весь день ждала его звонка. Мечтала, что скоро услышу голос Гейджа. Когда этого не произошло, я решила уже забраться в кровать и проплакать всю ночь напролет. Я рада, что не сделала этого. Рада, что рискнула и пошла искать его. И просто счастлива, что Гейдж не забыл меня.

Больше всего я боялась, что подойду к нему, а он меня не узнает. Мы были вместе так мало и так давно. С той поры, наверное, он успел повстречаться с десятком девушек. Если не с сотней. Я живу в городе, где находится один из самых больших горнолыжных курортов страны. Я знаю, как это бывает.

Но теперь мои страхи не имеют значения. Потому что он помнит меня, и сейчас я рядом с ним.

Потом мы выходим из лифта на шестом этаже, и он ведет меня по коридору. Его ладонь лежит у меня на спине, и мое тело настолько настроено на Гейджа, что я чувствую его тепло даже сквозь несколько слоев одежды.

Мы останавливаемся перед номером 671, и я едва сдерживаю смех. Сегодня у меня выходной, но вчера я убирала его. Застилала кровать Гейджа, меняла полотенца, очищала мусорную корзину. И все время удивлялась знакомому запаху, который удивительным образом напоминал мне о Гейдже. Но, разглаживая простынь и взбивая подушки, я и представить себе не могла, что делала это для него.

Он проводит карточкой по замку и открывает дверь. Мы оказываемся внутри.

Я хочу, чтобы он обнял меня. Чтобы отнес на кровать и снял с меня одежду. Чтобы начал целовать меня, ласкать каждый сантиметр моего тела. И позволил бы мне делать то же самое. А потом чтобы он вошел в меня, и я смогла бы держать его крепко-крепко. И пусть это продлится одну ночь. Да хоть даже один час, мне все равно. Желание любить Гейджа – так же естественно, как желание дышать.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спрашивает он, указывая на мини-бар под телевизором.

Я закусываю губу, чтобы не сказать, какое тут все дорогое, и чтобы не начать умолять его скорее меня поцеловать. Но он, похоже, нервничает почти так же сильно, как я. Гейдж двигается неловко и спотыкается о подставку для багажа. Такое я вижу впервые. Он ведь всегда собран. Идеальное чувство равновесия позволило ему стать первоклассным сноубордистом.

– Нет, спасибо.

Он кивает, снимает куртку и кидает ее на стул. Я делаю то же самое. Мне кажется, что Гейдж так и будет стоять и растерянно смотреть на меня, и потому я сбрасываю ботинки и прыгаю прямо в центр кровати.

– Иди сюда, – говорю я, – не хочу больше ждать.

Он улыбается мне – слава богу, теперь я узнаю своего Гейджа – и тоже освобождается от обуви. Но вместо того чтобы лечь рядом, он поднимает меня за руку и ведет к стеклянной двери на балкон, с которого виден весь Таос.

Гейдж встает сзади и кладет подбородок мне на плечо. Его щека немного колет меня, когда он начинает говорить:

– Три года назад я и представить не мог, что буду стоять здесь с тобой. В этом дорогом отеле, да еще с золотой медалью в кармане.

– А я знала, что однажды ты станешь известным сноубордистом.

– Пока не очень известным, – со смехом ответил он.

Я собираюсь поспорить, но Гейдж начинает целовать меня сзади в шею. Он прокладывает языком дорожку к моему уху, и я едва могу вспомнить свое имя, не говоря уж о том, что хотела ему сказать.

Я позволяю себе отклониться назад, наслаждаясь ощущением близости твердого, стройного тела Гейджа. Я всегда его любила – эти рельефные мускулы и светлую кожу, которая так сильно отличается от моей. Когда мы встречались, я часто лежала, свернувшись рядом с ним калачиком, и делала вид, будто сплю, а на самом деле слушала биение его сердца.

– Ты так хорошо пахнешь, – бормочет Гейдж, тихо выдыхая мне в ухо. Мне щекотно, и я не могу сдержать смеха. Как не могу сдержать радостного удивления оттого, что он помнит, какие ласки мне нравятся.