Тесс Стимсон - Цепь измен

— Шевелись, Бэт. Она ушла.

Я выползаю из-под кровати и принимаюсь отряхиваться. У Дэна бессовестно довольный вид, как у нашкодившего школьника, едва избежавшего трепки. А мне ужасно стыдно за весь этот фарс.

— Ну, — улыбается он, раскручивая корсет на пальце, — не хочешь покаяться?

— Я же сказала тебе, это не мое…

И вдруг до нас обоих доходит, что это значит. Я выхватываю корсет у Дэна и запихиваю подальше за диванную подушку.

А на фоне только что подслушанного телефонного разговора дочери тот факт, что у меня в руках железное доказательство интрижки моего мужа, кажется неоспоримым.

— Извини, Этна, — прошу я подругу. — И пожалуйста, не надо больше на меня орать. Я не собиралась подводить тебя. Я хотела приехать. Я, в самом деле, старалась. Я знаю, тебе стоило огромного труда организовать все для меня, и с твоей стороны это очень мило. Только, мне кажется, мы обе понимаем: на самом деле я не художник и никогда им не была. Иногда мне кое-что удается изобразить с помощью кисти и масла, но и только. Клара права: я пыталась прыгнуть выше головы, воображая, будто сумею организовать выставку и продать работу-другую. Но я всего лишь домохозяйка. Это тебе не фильм в стиле «Золушки», где невзрачная серая мышка вдруг оказывается потрясающе одаренной и получает всеобщее признание. Это жизнь, и правда очевидна: я не художник — и никогда им не стану. Глупо было полагать, что я могу измениться. Мне в самом деле жаль, Этна! Ну их — и выставки, и живопись. Давай просто будем подругами, как раньше.

Нет ничего особенно необычного в том, что Уильям не пришел домой ночевать. Он часто остается в Лондоне, когда вечером развлекает клиентов, и мне отлично известно, что он жаждет подписать того парня из молодежной группы на услуги «Эшфилд пиар».

Только на сей раз все иначе. На сей раз я знаю, что он ни с каким не с адвокатом и не с восходящей звездой-подростком, а с обладательницей шикарного черного корсета.

Сижу, уставившись в потолок. Одно дело предполагать — теоретически, — что ваш муж мог закрутить пару мимолетных интрижек. В конце концов, восемь лет — слишком долгий срок; нельзя ожидать от полнокровного мужчины отсутствия интереса к сексу. Наверняка что-то происходило — быть может, в поездках за границу, — и, разумеется, еще тот прискорбный инцидент на Кипре… Хотя у меня никогда не было прямых доказательств…

Была еще очаровательная учительница английского, странным образом тяготевшая к обсуждению школьных успехов Бена в нерабочее время. И меня всегда занимала та эффектная золотисто-рыжая, словно с полотна Тициана, врач, которая помогала заботиться о Сэме. Одно время Уильям только о ней и говорил — и вдруг внезапно прекратил разговоры. И до нее были другие: секретарши, торговые агенты, ассистентки — они непрерывно менялись из года в год. Все — довольно миловидные девушки, которые взирали на Уильяма с обожанием и краснели, когда он проходил мимо, а затем, через некоторое время, резко увольнялись, не выработав положенных после уведомления дней. Малышка Кэролин боготворит землю, по которой он ступает. Не сомневаюсь: с парой этих девиц у Уильяма что-нибудь да было.

Но знать наверняка — дело совсем иное, нежели подозрения. От этого знания не можешь заснуть ночью, не можешь спрятаться.

— Тебе некого винить, кроме самой себя, — категорично заявляет Клара, объявившаяся (без приглашения) на завтрак на следующее утро и вытянувшая из меня правду. — Ты довела мужа своим эгоизмом и перепадами настроения. И почему только бедолага вообще от тебя не уходит — понятия не имею. Он же просто святой.

Я ставлю на плиту чайник.

— Несомненно, Уильям никогда бы на тебе не женился, если бы ты не залетела. Тебе повезло, что он не из тех, кто сбегает. В отличие от твоего папаши. Только подумать, чего я с ним натерпелась, и вот как он мне отплатил.

— Хочешь тост?

— Знаешь, ты такая же, как он. Слабачка. Я поняла это, как только ты родилась. Ты была трудным, капризным ребенком. Врачи говорили, все дело в коликах, но я-то знала.

— Есть домашний апельсиновый джем из чайного магазина в городе, — жизнерадостно предлагаю я, — намного лучше, чем дрянь из супермаркета. С крупными ломтиками цедры.

— Бэт, я надеюсь, ты продолжаешь принимать таблетки. Бедняжка Кейт. Похоже, она никогда не простит тебя.

Медленно кладу хлебный нож.

Потом выхожу в сад, медленно иду к цветнику и швыряю цветочные горшки в низкий каменный забор до тех пор, пока у меня не проходит желание убить собственную мать.

Покончив с этим, я подметаю черепки и рассыпавшуюся землю, заворачиваю в старые газеты и аккуратно переношу в мусорное ведро. Матери нет нужды напоминать, как мне повезло с Уильямом. Неверность не повод разрушать брак. Секс и любовь — разные вещи.

По крайней мере, пока мой муж не уйдет в самом деле. Я не могу такого допустить.

Я вовсе не такая слабая, как все думают. Я способна бороться за то, чего хочу, и по-своему. Разве я не заполучила Уильяма? А если у меня и оставались какие-то ничтожные сомнения в отношении моего мужа, они испарились, как только у него на руках оказался новорожденный Бен, и его лицо осветила любовь. Тогда я поняла, что была права: нам было суждено стать семьей.

Я не слишком горжусь поступком, который совершила, пока Уильям был на Кипре. А что мне оставалось? Я подумала, что он собирается меня бросить. Конечно, глупо. И все же. В итоге все получилось.

Правда в том, что я знаю Уильяма лучше, чем кто бы то ни было. Знаю, что нужна ему, точно так же как он мне.

Уильям наконец-то возвращается. На часах почти шесть. По тому, как он аккуратно прикрывает входную дверь, я сразу вижу: мой муж в ярости. Никто не разбирается в его настроении лучше меня.

Уильям врывается в кухню и швыряет что-то на стол.

— Ты знаешь, что это такое? — вопрошает он. К счастью, он не ждет ответа.

— Ты знаешь, где я нашел это?

Я судорожно втягиваю ртом воздух.

— За диванной подушкой в лондонской квартире!

Он делает паузу, явно ожидая от меня чего-то большего, чем мой открытый от удивления рот и вытаращенные глаза. Однако беда в том, что еще десять секунд назад я полагала, будто данная деталь гардероба принадлежит его любовнице. А если он спрашивает меня…

— И чье это? — выдыхаю я.

Он смотрит на меня как на идиотку.

— По-видимому, Кейт!

Кейт? Кейт! О, как же мне не пришло в голову раньше?

— Ты понимаешь, что это означает? — продолжает буйствовать Уильям. — Что наша дочь тайком мотается в Лондон и занимается сексом с этим чертовым цыганом — в моей постели!

Кейт!

Кейт и Дэн.

Я не ревную. Я просто озабочена, как любая мать.