То самое чувство - Лия Роач
– А кто же ты тогда? – спрашивает, подойдя ближе и прищуриваясь сильнее.
– Я – Кира, – мямлю и бросаю умоляющие взгляды на то ли сарай, то ли баню, в которой скрылся Никита. Мысленно прошу его поскорее вернуться и спасти меня от своей милейшей старушки.
– Что это за имя такое, Кира? Полное какое?
– Кира, полного нет, – еще тише лепечу я.
– А чего это ты тута делаешь, Кира, если ты не Вика?
Я не нахожу, что ответить, потому что сама себя постоянно об этом спрашиваю.
Вика, по всей видимости, была здесь частым гостем и сумела завоевать расположение бабушки Никиты. А значит, скорее всего, завоевала расположение и его родителей, и братьев. Мне нечего и мечтать, что я смогу быть ей достойной заменой. Ни в сердце Никиты, ни в кругу его семьи.
– Забудь про Вику, баб. Ее больше нет.
– Это как это нет? – ворчит старушка.
– Здесь нет, и никогда больше не будет. А если ты станешь грубить Кире, то и меня тоже здесь больше не будет. Ферштейн?
Я с ужасом наблюдаю за разворачивающимся передо мной диалогом. Безусловно, мне приятно, что Никита заступился за меня, но то, что из-за меня он сейчас ссорится с бабушкой, точно не добавит мне очков в ее глазах. И если я сразу ей чем-то не понравилась, слова Никиты только усугубят ее предубеждение против меня. Да уж, удачным первое знакомство с его семьей не назовешь.
– Хорошо, – неожиданно идет на попятную Павла Степановна и добавляет что-то по-немецки.
Сказать, что я удивлена, это сильно недооценить глубину моих эмоций.
– Если еще что-то понадобится, звони, – примирительно говорит ей внук и обнимает на прощание.
– С днем рождения! – запоздало говорит она ему, и мы уходим.
Когда садимся в машину, Никита поясняет:
– Бабуля – преподаватель немецкого. Бывший, но заслуженный.
Я понимаю, что он заметил немой вопрос в моих глазах во время их обмена репликами, и смущенно улыбаюсь.
– Ты был неоправданно груб с ней.
– Нормально, не парься. С ней лучше сразу расставить все точки над "i", потом ввести новые правила будет куда сложнее.
Я не могу с этим не согласиться.
– А теперь праздновать!
*
Мы сидим в небольшом, но очень по-семейному уютном итальянском ресторанчике. Судя по тому, что и подошедший к нам поздороваться и поблагодарить за выбор его заведения хозяин, и приветливый, немолодой уже, официант, и бальзаковского возраста дама за стойкой бара – итальянцы, весьма плохо говорящие по-русски и заметно похожие друг на друга, ресторанчик и в самом деле является их семейным бизнесом. Заказ мы уже сделали и ждем, когда нам принесут нашу еду. Есть и в самом деле уже очень хочется – в школе я обычно не обедаю. Брать с собой не люблю, а столовская еда – не самая аппетитная вещь на свете, тем более для вечно худеющей меня. Мне проще и полезнее пропустить этот прием пищи. Иногда мама сует мне в рюкзак банан или яблоко, но сегодня она в командировке, а папа, к счастью, такой ерундой не заморачивается. Ему все эти перекусы чужды. Он тоже предпочитает кушать дома, поэтому съедает плотный завтрак по утрам – это может быть даже суп – и терпит весь день до ужина, соглашаясь на работе максимум на кофе с печеньем, если по долгу службы заглянет на огонек к кому-то из своих многочисленных коллег-приятелей.
Поэтому, пожирая меню голодными глазами, я назаказывала столько, что вряд ли смогу это съесть – и салат с курицей, и лососевый стейк с картошкой, и чайник бруснично-имбирного, удивительно согревающего, чая, и еще десерт заприметила, но решила с ним не торопиться.
Чай нам принесли сразу, и им мы заполняем желудки и неловкую паузу. Пьем, избегаем смотреть друг на друга, по крайней мере, я избегаю, но и Никита тоже не нарушает молчание, хотя его неловкость становится все более плотной и осязаемой. Наконец, он говорит:
– Ты не рассказывала мне, что владеешь даром гипноза.
– Я?! – спрашиваю почти фальцетом, едва не поперхнувшись терпким чаем. – Каким таким гипнозом?
– Уже больше суток прошло, а я не выкурил ни единой сигареты. Это первые бездымные сутки за последние три года. Поэтому без гипноза явно не обошлось. Или чем там промышляют шарлатаны, предлагающие кодирование от всего? – он весело смеется.
– Ну, сутки – так себе достижение, – не разделяю я его радости. – Праздновать будем, когда хотя бы десять таких суток наберется.
– Десять? – расширяет он глаза, не переставая улыбаться, но потом добавляет с серьезной миной: – Для заядлого курильщика даже сутки, поверь мне, уже много. Именно первые дни – самые сложные в любом процессе отказа от чего бы ни было.
– Да, я знаю.
– Я ведь уже не раз пытался бросать, но меня хватало максимум до вечера. Поэтому я действительно удивлен и не понимаю, как тебе удалось.
– Это же легко, – усмехаюсь я. – Ты пытаешься заслужить одобрение понравившейся тебе девушки. Не хочешь, чтобы я думала о тебе плохо.
– Да ты еще и психолог.
– Аха, на полставки. Видишь, как тебе повезло? Я – твой самый лучший подарок в этой жизни. Можешь даже не сомневаться.
"Что я несу?" думаю про себя, но фразу упрямо договариваю и в конце её густо краснею.
– Не сомневаюсь ни секунды, – серьезно говорит он и смотрит длинно, многозначительно, без тени улыбки.
Я смущаюсь еще больше и бесконечно радуюсь пожилому официанту, принесшему наши стартеры и прервавшему нас. Никита переводит взгляд на него, и я облегченно выдыхаю.
Некоторое время мы едим и болтаем о вкусе и аутентичности блюд, не возвращаясь к скользкой теме разговора, и я рада этой передышке. Закончив с салатом и утолив свой голод, – как теперь упихать в себя еще и лосося? – я сама невольно возвращаю беседу к тому, на чем она так удачно прервалась.
– Вообще-то у меня есть для тебя настоящий подарок.
– Еще подарок? – лукаво вскидывает он бровь.
– Ну, то был подарок от жизни, а этот, куда более скромный, от меня.
– Скромный – то, что нужно, – заверяет он и, невинно хлопнув глазами с длиннющими ресницами, заявляет: – Я сам такой.
– Чтобы был не такой скромный, – я игнорирую его откровенные заигрывания, – нужно предупреждать о дне рождения заранее. Экстрасенсорикой я не обладаю, хоть ты и считаешь, что владею гипнозом. В общем, вот.
Я достаю из рюкзака футляр с ручкой известного бренда, которую купила сегодня в ближайшем к школе Торговом центре. Успела
