Надежда и отчаяние - Егор Букин
«Ну давай».
На самом деле я примерно представлял, что она хочет спросить. Она хочет узнать почему мы не общаемся и почему я практически перестал с ней разговаривать. Хочет узнать, почему я убегаю от нее.
Судьба с ее больным чувством юмора сделала так, что Катя попала в один институт со мной, на одно направление, в одну группу… Каков же был мой ужас, когда я ее здесь увидел… Я рвал на себе волосы с криками: «Как она сюда попала?! Она же была совершенно в другом классе, с другими предметами! Я только-только отошел от нее и вот она здесь! Она что, специально меня преследует, чтобы добить?!» И в институте я практически не контактировал с ней. Изредка мы обменивались парочкой фраз, но в большинстве своем даже не здоровались и не прощались. Просто я боялся вновь угодить в тот же капкан…
«Я тебя чем-то обидела? Что-то когда-то не так сказала?»
«Да нет, ты все сделала правильно. Я же тебе не нравлюсь? Нет. Так что ты сделала все правильно, отказав мне».
«Просто понимаешь, я много вложила в тот ответ, сочувствовала тебе, но по итогу ты ушел в другой класс. А теперь в институте я от тебя получаю лишь молчание. Мне кажется это не совсем нормально. Я как никто другой понимаю твои чувства. Это несправедливо так молчать и сбегать».
От моего волнения с дрожавшими руками не осталось и следа. Я начал медленно, но верно звереть. Клянусь, я бы убил ее, если бы она была рядом.
Понимает… Ха-ха-ха, она понимает мои чувства?! «Да если бы ты понимала их, ты бы никогда в жизни не написала эту х…ю!» – орал я на всю квартиру в слепом бешенстве.
«Поэтому впредь я бы попросила не оскорблять мои чувства, – прислала она следом. – Я слишком долго молчала».
Клянусь, еще одно слово, и я бы разбил ноутбук. Эта сука просит, чтобы я перед ней извинился за оскорбление ее чувств?! То есть когда она поняла все мои намеки (до признания) и резко перестала со мной общаться на целую адскую неделю – это не было оскорблением моих чувств?! То есть это как бы нормально, да?!
Я возненавидел Катю. Я не просто окончательно перехотел возобновлять с ней общение (она-то часто мне писала, что надеется все вернуть как раньше). Теперь я хотел полить ее матом с ног до головы, я хотел ее оскорбить так сильно, как только смогу.
Я долго-долго думал о том, что же все-таки ей ответить. Но в итоге не ответил ровным счетом ничего. Наверное, это тот самый момент, когда собственное здоровье куда важнее. Серьезно, кто она вообще такая?
Ко всему прочему насколько же Катя глупая, раз не может понять, что общения как раньше уже не будет. Никогда. И дело вовсе не в том, что мне теперь некомфортно рядом с ней ввиду отказа. Дело в том, что я давно начал замечать в ней все то отрицательное, что мне не давали замечать розовые очки любви. И признаюсь, все это в ней меня и раздражало, и бесило, и вызывало презрение с ненавистью. И смириться с этим я не мог.
***
Я не спал практически всю ночь, из-за случившегося, но оказался в назначенное время в назначенном месте. Глаза резало от недосыпа, а голова все никак не хотела держаться ровно, всякий раз намереваясь опуститься. Однако, когда Даша своей великолепной улыбкой поприветствовала меня, мой недосып как рукой сняло. По крайней мере на некоторое время.
Мы достаточно быстро двигались по улице. Видимо, она тоже не привыкла ходить медленно.
– А что, собственно, необходимо сделать?
– Ничего сложного. Нужно разобрать книги в библиотеке, где работает мой дядя.
Помещение встретило нас тихим нежным переливистым звоном колокольчика на двери и особым запахом бумаги, библиотечной пыли и дерева, который мало с чем можно спутать. Внутри библиотека мало чем отличалась от других подобных ей: линолеумный пол и белый потолок; до него высились широкие темного дерева шкафы с книгами всех цветов и размеров; в некоторых местах подвешены портреты писателей. Я несколько удивился, оказавшись здесь, так как относительно недавно брал здесь книгу.
– Так это библиотека твоего дяди? – удивился я.
– Да, вроде того.
Я промычал что-то невнятное, а затем спросил:
– Так что нужно делать? – Я осмотрелся.
– Ничего сложного: вытаскивай книги из того шкафа и складывай на пол, потом мы их протрем и сложим обратно.
– Видимо, те книги стоят здесь уже очень давно, – сказал я, присмотревшись к слою пыли.
Она кивнула и отправилась к другому шкафу, стоявшему рядом. Во время этой однообразной работы мне очень хотелось упасть и заснуть, но еще больше хотелось заговорить, однако я понятия не имел с чего начать. Даша или тоже не знала, что спросить, или просто не хотела говорить. Молчание сводило с ума…
– Закончила?
– Кажется, да.
Она дала мне влажную тряпку, а себе взяла вторую. Мы протирали обложки и ставили книги обратно. «Когда-нибудь и мои книги будут стоять на полках магазинов», – подумал я с небольшой улыбочкой, которая, однако, быстро исчезла. Уверенности в том, что я нашел дело жизни все еще не было, точно мне чего-то в нем не хватало. Вдвоем мы управились очень быстро. Перешли к следующему шкафу. Даша протирала книги, в то время как я нашел один очень интересный экземпляр, синий томик сочинений Лермонтова. Я двинулся вперед со словами: «Смотри, что я…», но не успел закончить, споткнулся о стопку книг на полу, и полетел прямо на девушку. Благо, я не упал, а лишь прижал ее к стене (мы стояли в углу). Я не на шутку испугался, сердце заколотилось, а руки вспотели.
– Ты… в порядке? – испуг быстро сменился чем-то другим, когда я наконец разглядел, что ее лицо находится буквально в паре сантиметров от моего.
– Да, все хорошо, – тихо сказала она с улыбкой.
Я смотрел ей в глаза и стоял как вкопанный, не зная что сказать и что сделать. Она не сопротивлялась. Какая-то неведомая сила не давала мне сдвинуться с места. А может ее бездействие – это намек на что-то? Я быстро кинул взгляд на ее губы и ощутил странное чувство. Может, она чего-то ждет от меня?
– Мы так и будем стоять? – все с той же улыбкой спросила она.
– Э… Нет… – сказал я и с огромным трудом отошел
