Кэтрин Бритт - Целитель сердец
— Мы едем на виллу одного из моих друзей. Это — Поль Рибо.
— Это тот модельер?
— Да. Он сейчас в Брюсселе и, пока его нет, разрешил мне воспользоваться виллой и бассейном. Не беспокойтесь — там никого нет, кроме слуг.
Вскоре они выехали на сельскую дорогу и проезжали мимо очаровательных старых ферм с голубятнями-башенками, наружной лестницей и низкими крышами, покрытыми изогнутой черепицей, которые красиво отступали от стен и заканчивались нарядным изгибом у карниза. Черепица на крышах зданий более поздней постройки была плоская, но планировка домов была похожей, с неизменными жалюзи на окнах.
Они проехали деревню с вымощенными булыжником улицами, по которым ослы тащили маленькие тележки, нагруженные предназначенной для рынка продукцией ферм. Машина замедлила ход и свернула налево, на открытый подъезд, и нырнула под свод из высоких деревьев, затем выехала на безупречно убранную территорию с живописными зелеными уголками. Появившаяся в поле зрения двухэтажная вилла с высокими трубами и глубокими чердачными окнами была увита плющом. Вместо мраморных ступенек и изысканного входа, они увидели обычную дубовую дверь, украшенную гвоздями, к ней вели две ступеньки от мощенной лоскутным камнем дорожки, которая отделяла виллу от переднего края газона.
По широкой дорожке Рив подъехал к задней части виллы, где просторная терраса, пестревшая столиками и стульями под нарядными навесами, выходила на большой мраморный бассейн, мерцающий, прохладный и живописный под голубым небом.
— Как шикарно! — воскликнула Мари-Роз, первой успевшая выскочить из машины. Она оглядывалась с блестящими глазами.
Получился непринужденный чудесный визит. Они пообедали на открытом воздухе, поданный учтивым слугой, по имени Жюль, в белом халате. Подали закуски, жареную форель, цыпленка с салатом и отбивные из молодого барашка, затем последовали фрукты и кофе с сыром.
Позднее, переодевшись для купания в одноэтажном домике рядом с бассейном, они плавали, валялись на солнце, снова плавали. Триша специально не искала глазами Рива, но невольно чувствовала, как переливаются мускулы на его сильном бронзовом теле, когда он рассекал воду длинными неторопливыми взмахами рук. Мари-Роз плюхнулась на матрац, а Триша села, делая передышку после купания, когда увидела, как он с равнодушным видом идет к ней и опускается рядом, опираясь на руки.
Триша сразу почувствовала знакомое волнение всех струн сердца, теперь уже неизменное, когда он находился рядом.
Обычно Триша не стеснялась быть в купальном костюме, но взгляд Рива, скользнувший по бьющемуся у основания ее изящной шеи пульсу и маленькой стройной фигуре, заставил ее почувствовать, что ей не хватает халата.
— Устали? — насмешливо спросил он, когда их взгляды встретились.
— Нет, — ответила она, зная, что он спросил ее, чтобы рассердить.
Вероятно, он ухаживал бы за Мари-Роз, если бы ее не было здесь. Что ж, она здесь главным образом по ее настоянию, хотя уверенность, что невестка жалеет об ее приезде в Париж, укреплялась в ее сознании. Рив тоже обижался на нее, ибо с Мари-Роз мог вести себя игриво и свободно. Однако она замечала то загадочное выражение, в последнее время все чаще появлявшееся на его смуглом красивом лице, когда их взгляды встречались. Мари-Роз лежала на матраце с закрытыми глазами, позволяя солнечному загару золотить свое тело, так что Трише приходилось поддерживать необходимый разговор, хотя сейчас ей меньше всего хотелось отвечать на вопросы Рива. Однако ее забота о сохранении семьи Джереми перевесила ее личные чувства. Может быть, он тоже не был склонен разговаривать, размышляя о том, что ее присутствие испортило день? В это мгновение он отвел взгляд и посмотрел на водную гладь. Вдруг Рив сел.
— Сигарету? — спросил он, протянув руку к низкому столику за коробкой сигарет, которую он там оставил.
Триша вежливо отказалась, и он обратил свое внимание на Мари-Роз, которая открыла глаза и уже протянула руку к коробке. Рив подал ей коробку, затем, отказавшись от своей обычной сигары, сам взял сигарету и дал прикурить Мари-Роз. К этому моменту мысли Триши приняли печальный оборот. Никто из ее спутников тоже не выглядел особенно счастливым. Она решительно запихнула под купальную шапочку выбившуюся прядь волос, и Рив, заметив это, холодно сказал:
— Искупаемся еще раз?
Триша, смотревшая невидящими глазами поверх воды бассейна, вдруг заметила трамплин для прыжков в воду.
— Да. Кстати, я решила прыгнуть с верхней ступени, прежде чем мы поедем обратно. — Это было лучше, чем сидеть здесь, не зная, что сказать. Затем она посмотрела вверх и поняла, что эту ступеньку отделяет от воды слишком большая высота. Огромный плавательный бассейн вводил в заблуждение, обманчиво создавая впечатление, что ступеньки не очень высоки. Рив выпустил струю дыма, поднял бровь и глазами следил за ней.
— Это довольно опасный прыжок, если только вы не в форме. Я не советую прыгать. Прыгайте с одной из нижних ступенек.
Но Триша не обращала внимание на его советы.
— Я попытаюсь, — твердо ответила Триша. Рив тут же схватил ее за руку и больно сжал.
— Я сказал, прыгайте с нижней ступеньки, — повторил он.
— Рив, пожалуйста, — умоляла она, пытаясь высвободить руку, но это ей не удалось, Он ослабил похожую на тиски хватку, но не выпустил ее руку. Его взгляд был столь же жестким, сколь и его голос.
— Что вы хотите доказать? Вы не будете прыгать.
Вдруг, словно колокольчик, негромкий смех прорезал тишину, и Тришу удивил жесткий взгляд на маленьком личике. Мари-Роз побледнела, липкие повязки отклеились.
— Рив, почему ты так сердишься? Бедная Триша просто хочет показать нам, что она умеет. Я никогда не видела тебя таким раздраженным.
— Я больше чем раздражен, — ответил он, уже не так крепко держа ее руку.
Потом Триша поняла, что легко могла бы высвободить свою руку, но она сидела, невидящими глазами уставившись на его острый профиль. Мысленно она проклинала себя за то, что встала между ним и Мари-Роз. В этот момент ей было безразлично, что Мари-Роз пытается принизить ее в его глазах, ее волновало лишь одно — Рив был так недоволен ее присутствием, что даже не пытался скрыть это под обычной учтивостью. Его губы шевельнулись, словно он собирался сказать что-нибудь уничтожающее. Затем он сердито раздавил свою сигарету в пепельнице, прикрепленной к ближайшему стулу, и отпустил ее руку.
— Я пошел одеваться, — сказал он.
Триша смотрела, как он удаляется ровными большими шагами, видела твердые мускулы, переливающиеся под бронзовой кожей, и темные волосы, на которых отражался блеск солнечных лучей.
