Кэтрин Бритт - Целитель сердец
Триша беспомощно опустилась на стул, понимая, что ей так легко не удастся отделаться от своей гостьи. Она совсем не знала, как с ней справиться. Она была не из пугливых и умела храбро переносить неприятности, однако настойчивость француженки беспокоила ее. Возникла опасность, что она, потеряв бдительность, могла совершить ошибку. По природе своей Триша была честна и пряма, и всякие уловки были ей чужды. Эта женщина представляла опасность, она не отставала от своей жертвы, пока не получала необходимой информации. Лучше всего вежливо отложить этот разговор на более позднюю дату — к тому времени всякое может случиться.
— Не очень, — осторожно ответила она.
— Нет? Вы, как выражаются англичане, чините мне препятствия, не желая отвечать ни на один из моих вопросов. — Мадам бросила на нее очередной долгий пристальный взгляд.
— Совсем не так. — Триша облизала губы, которые вдруг стали сухими. Стараясь не обидеть гостью, она осторожно продолжила: — Вы должны помнить, что я нахожусь в другой стране и не знаю ваших традиций. Мне бы не хотелось сказать что-нибудь досадное или обидное.
Рот француженки от злости сжался в тонкую линию.
— Либо вы умышленно разыгрываете дурочку, либо месье д'Артанон настроил вас против меня.
— О нет, он ничего такого не делал. Мы еще не женаты, мадам, — «и вряд ли будем» — чуть не добавила она. — Я свободный человек и имею право поступать по собственному усмотрению и уже объяснила вам, по каким причинам не желаю отвечать на ваши вопросы.
Мадам Греле скрылась за загадочной улыбкой:
— Что ж, не будем вас огорчать. На днях я видела вас в опере вместе с вашим женихом. Вам понравилась опера?
«Ну вот поехала опять!» — простонала Триша про себя. Эта женщина не глупа. Вместо того чтобы сыпать вопросами, которые не дают результатов, она пыталась применить другую тактику, втягивая ее в разговор окольными путями.
— Очень понравилась, — вежливо ответила она.
— Значит, вы оба любите оперу. А как насчет верховой езды? Месье д'Артанон каждое утро ездит верхом в Булонском лесу. Mademoiselle, я не видела вас рядом с ним.
Триша мгновение смотрела на круглое полное лицо, которое ничего не выражало.
Значит, Рив каждое утро катался верхом, скорее всего, с привлекательной манекенщицей! Триша проигнорировала боль вблизи сердца и твердо ответила:
— Я приехала в Париж с единственной целью — помочь моей невестке выздороветь после аварии. Пока я не смогла выбраться на утренние прогулки в Булонском лесу.
— Mademoiselle, вы ездите верхом?
— Да, мадам, — смогла ответить Триша. Слава богу, что школа верховой езды находилась недалеко от дома, там она провела много счастливых часов.
— Тогда, может быть, мы как-нибудь утром встретимся в Булонском лесу, — сказала француженка, задумчиво вертя карандашом. — Мадам Беннет поправляется? Я слышала от мадам Байи, что она на время вернулась на виллу.
— Да, вернулась, но она встает поздно и все еще спит.
«Почему эта женщина не уходит? Она должна понимать, что нежеланна здесь», — раздраженно подумала она. Но мадам Греле, несмотря ни на что, продолжала гнуть свое:
— Месье д'Артанон делал ей пластическую операцию, не так ли? Мне кажется, предстоит еще и пересадка кожи.
Триша уже начала падать духом, когда раздался тихий стук в дверь и вошла Гортензия.
— Извините, mademoiselle, должна напомнить, что через полчаса у вас назначена встреча с зубным врачом, а вам еще надо позавтракать.
Триша мгновение смотрела на нее в изумлении и собиралась с мыслями. Она застенчиво улыбнулась мадам Греле:
— Вы извините меня?
Мадам Греле медленно поднялась.
— Мне бы хотелось проинтервьюировать мадам Беннет в будущем, — льстиво сказала она.
— Я думаю, вам лучше подождать, пока она не придет в себя после операций, — спокойно сказала Триша. — Тогда вы смогли бы дать более подробный отчет о ее мучениях. До свидания, мадам Греле.
— Ну и ну! — воскликнула Триша, когда вернулась Гортензия. — Какое мучение!
Гортензия улыбнулась:
— Mademoiselle, разрешите, пользуясь случаем, поздравить вас с помолвкой!
— Спасибо, Гортензия. Как мило, что вы избавили меня от этой женщины.
— Я подумала, что вы терпите ее достаточно долго. Она настоящее наказание, в Париже ее недолюбливают.
— Это неудивительно! — рассмеялась Триша. — Я ожидала, что она будет настаивать на том, чтобы подвезти меня к зубному. Как вы думаете, она вам поверила?
Гортензия беззаботно пожала плечами:
— Меня не волнуют такие люди, как мадам Греле, и вас тоже она не должна тревожить, mademoiselle.
Какое-то движение у двери заставило их обернуться. Там стояла Мари-Роз с Фифи на руках. Она выглядела гораздо лучше в хорошеньком платье из орехово-коричневого шелка с бледно-желтым воротником и рукавами. Подобранный к нему бант в ее густых темных волосах делал ее элегантной и шикарной с наивным взглядом, который она так ловко использовала в собственных целях. Издалека пластыри на ее щеках были едва различимы, а ее маленький носик был очарователен и лишен недостатков.
Триша почувствовала некоторое неловкое волнение, знакомое чувство, возникавшее у нее в последнее время всякий раз при встрече с этими темными глазами. Подавляя волнение, она приветливо улыбнулась.
— Здравствуй, Мари-Роз. Как ты себя чувствуешь сегодня утром?
— Гораздо лучше. Здесь кто-то был? Я слышала шум автомобиля и голоса.
— Здесь была мадам Греле. Она приехала проинтервьюировать меня по поводу моей помолвки с Ривом.
— Вот как, — безразлично пробормотала Мари-Роз. — Я подумала, что это Рив. Он обещал заехать и отвезти нас в какое-нибудь тихое местечко, где мне не будет… — Послышался звук приближающегося автомобиля, и она умолкла, быстро повернув голову, ее лицо расплылось в улыбке предвкушения. — Это, должно быть, Рив.
Гортензия пошла открывать дверь, и он вошел, широко шагая. Сердце Триши сильно забилось, вызывая острую тоскливую боль внутри нее. Сегодня утром на нем была непарадная одежда: тонкие широкие габардиновые брюки, кремовая шелковая рубашка и пестрый шелковый шарф вокруг шеи. Она силилась не робеть под напором обаяния и не сдвинулась с места, когда он поздоровался с ними, оглядев Мари-Роз профессиональным взором, прежде чем задумчиво взглянуть на нее. Триша почувствовала его теплую руку на своем плече и легкое прикосновение губ к щеке. Его мужская свежесть ослабила ее оборонительные ухищрения, и она едва подавила почти непреодолимое желание подставить ему свои губы. Затем Мари-Роз ревниво взяла его за руку.
— Где ты был? — обидчиво спросила она. — Ты приехал, чтобы отвезти нас куда-нибудь?
