Олимпия Кершнер - Все сбудется

После первого, быстрого и нетерпеливого слияния они тихо лежали, и гладили друг друга, и шептали слова любви и нежности, и признательности. И вот он уже был готов к следующей схватке, и она приветствовала его готовность и широко развела бедра, принимая его. Этот раз он сделал медленным и томительным и длил его долго-долго, наслаждаясь каждым движением, пока Николь не застонала, не в состоянии более сдерживать себя. И снова они лежали, умиротворенные и переполненные благодарностью и чувственным удовлетворением, и снова шептали приятные нежности-глупости, пока она не потянулась и не коснулась ноготками его члена. И снова они устремились навстречу друг другу, и снова любили друг друга, и снова крики неслись в сад, когда радость взаимного удовлетворения снова посетила их, оставив обессиленными, почти бездыханными…

Николь обняла подушку, напоенную ароматом его тела, и опять погрузилась в сладостную дремоту, вспоминая подробности их любовных баталий.

Когда она наконец окончательно проснулась, готовая встретить новый день, солнце уже стояло почти в зените. Медленно, все еще ощущая сладкую истому, Николь искупалась и оделась. Подумала, где бы сейчас мог быть Сомаль, ее Сомаль, и направилась в столовую. Но лишь затем, чтобы испытать разочарование: комната была пуста, если не считать кофейника с горячим свежесваренным кофе, блюда с теплыми, ароматными булочками и вазочки апельсинового джема, источающего неземное благоухание.

Николь налила чашку ароматного напитка, выбрала булочку и вышла на террасу. Опустилась в плетеное кресло, сделала глоток, откусила от мягкой булочки.

Да, прошедшая ночь превзошла все, о чем она только могла мечтать. Николь даже не знала, сколько раз они занимались любовью, но знала точно, что сердце ее до краев наполнено любовью и нежностью, и признательностью, и благодарностью к мужчине, с которым мечтала навек соединить свою судьбу.

Хотя, вполне возможно, он не чувствует к ней того же. Слова, выкрикнутые в пылу страсти, часто только слова… Эта мысль подавила ее, но Николь напомнила себе, что даже об этой ночи еще вчера она только мечтала. И может, будет еще одна, и даже не одна ночь… Она лишь надеялась, что ей удастся уехать прежде, чем сердце ее так прикипит к нему, единственному, несравненному, что оговоренное заранее расставание принесет боль, сродни той, что вызывает хирургическая операция без наркоза. Прежде чем она начнет умолять Сомаля дать ей больше, чем он обещал…

Нзола появилась в дверях и медленно, старательно выговорила по-французски:

— Его превосходительство просил передать мадам, что должен сегодня провести день в городе. Он встретится с мадам в отеле «Палас д'Арманн» на обеде с мадам и месье де Белльшан в семь часов.

Николь вежливо поблагодарила и попыталась улыбнуться, но это удалось ей плохо — губы скривила какая-то однобокая ухмылка. Все ее мечты и надежды разбились вдребезги. Для него прошедшая ночь значила совсем не так много, как для нее. Он уехал, даже не поцеловав ее на прощание, оставил на весь день одну, лишь послал скупое послание через старую экономку…

— Спасибо. Я тоже поеду в город. — По крайней мере, она найдет, чем заняться в офисе Момбаны. Как иначе провести день, Николь даже не представляла.

— В котором часу? Я предупрежу шофера.

— Я бы хотела быть у мадемуазель Зефирен в полдень.

Нзола поклонилась и оставила молодую мадам Дало наедине с ее горестными мыслями.

К семи вечера Николь успела пройти сквозь такую эмоциональную мясорубку, что не хотела даже вспоминать об этом. Она то оправдывала Сомаля, принимая в расчет требования его высокого положения и важность решаемых им дел, то приходила к убеждению, что он использовал их лишь как предлог, чтобы сбежать и не встречаться с ней при свете дня…

Приехав в отель, Николь поднялась на седьмой этаж и постучала в дверь номера де Белльшанов за несколько минут до назначенного часа. Пора пройти и это испытание, в отчаянии решила она, впрочем в глубине души надеясь на лучшее.

— Николь! — Франсуаз заключила ее в объятия, потом отстранилась и внимательно оглядела племянницу. — Ты просто лучишься от счастья. — Николь была поражена: неужели это правда? Или тетя по обыкновению видела только то, что хотела видеть? — Как и положено новобрачной, — продолжила та. — Ну, заходи и расскажи мне все-все про твое замужество и про моего нового зятя. Думаю, оно разительно отличается от моего, как и Сомаль — от твоего дяди.

— О, один высокопоставленный мужчина всегда чем-то напоминает другого, — легко произнесла Николь, улыбаясь тете Франсуаз.

— Да, пожалуй, но твой дядя ведь не всегда был таким. Мы поженились сразу после окончания университета. Мы были такими молодыми… А Сомаль… Сомаль уже зарекомендовал себя сначала как серьезный бизнесмен, а теперь и как влиятельный политик. Так что разница колоссальная!

— Да… — задумчиво согласилась молодая мадам Дало.

Тетя обняла ее за талию и провела в гостиную, где они сели на мягкий диван.

— Да, пока я не забыла, хотя, честно говоря, едва ли это возможно. Твой отвратительный редактор или кто он там есть продолжает звонить мне и требует возможности поговорить с тобой. Это становится весьма утомительным.

— Месье Тома? Я позвонила ему сразу же после того, как ты сказала мне о его звонках в первый раз. Он до сих пор продолжает беспокоить тебя?

— Да. Он на редкость настойчив, надо отдать ему должное.

— А ты не можешь просто повесить трубку?

— Я попросила администрацию отеля отныне принимать все мои звонки. Не очень удобно, зато сегодня я не разговаривала с ним напрямую. А вот и твой дядя!

— Николь! — Анри де Белльшан вошел в комнату. Обняв племянницу, он затем внимательно оглядел ее. — Надо сказать, замужество пошло тебе на пользу, — прокомментировал он увиденное и оглянулся по сторонам. — А где же твой муж?

В этот момент раздался стук в дверь.

— Думаю, это он. Сомаль сегодня был в офисе, — ответила Николь, направляясь к двери. Сердце ее бешено забилось в предчувствии встречи.

Она распахнула дверь и замерла, заново пораженная его красотой и сексапильностью. Сомаль сгреб ее в охапку и долго целовал. А когда оторвался и чуть откинул голову, чтобы взглянуть на нее, уже Николь захотелось обнять его и никогда больше не отпускать.

Пораженная собственными мыслями, она улыбнулась дрожащими губами и чуть отступила, как будто эти двадцать сантиметров могли свести на нет ее откровенно-сладострастное желание.

— Привет, — почти беззвучно выговорила Николь.

Он молча, любовно улыбнулся ей, потом взглянул через ее плечо.