Эми Эндрюс - Драгоценная ночь

Стук раздался снова, когда он уже почти дошел до двери, и снаружи послышался приглушенный голос:

– Открой, я хочу сделать ужасные вещи с твоим телом!

Это заставило его ускорить шаг.

– Прошу прощения.

Ухмыляясь, он открывал дверь навстречу холодной лондонской ночи. Ежась, она стояла перед ним в длинном черном плаще, перевязанном поясом, прикрыв шею высоким воротником.

– Я не согласен со статусом предмета.

– О, неужели? – ответила Эва, приподняв брови, развязав пояс и раскрыв плащ, демонстрируя ему свою абсолютную наготу.

У Блэйка расширились глаза, и он напрочь забыл об осеннем холоде, уже проникшем в помещение, не сводя с нее глаз.

– Теперь я могу сделать с тобой ужасные вещи? – осведомилась она.

Блэйк взял ее за руку.

– Я к твоим услугам, – ответил он и потянул ее к себе.

Полчаса спустя они вместе лежали в темноте. Блэйк водил пальцами вверх и вниз по ее руке, что убаюкивающе действовало на Эву. Желание признаться в своих чувствах никогда по-настоящему не покидало ее, но что-то всегда останавливало. Она полагала, что Блэйк испытывал те же чувства или что, по крайней мере, для него это был не только секс. Но сейчас все казалось таким идеальным, что она просто не хотела раскачивать лодку. Ни буквально, ни фигурально.

– Я люблю эту лодку, – сказала она, повернувшись на бок и прижавшись к нему. – Она словно мое секретное убежище.

Блэйк улыбнулся.

– Mi casa es su casa[1], – сказал он и сам удивился тому, как серьезен для него сейчас смысл этой фразы. Он был рад ей всегда. – Мне она служила убежищем очень долго. Как будто… линией жизни. Местом, где я зализывал раны.

Эва коснулась губами его плеча. Если кому-нибудь когда-то и требовалось место для зализывания ран, так это Блэйку. Если бы она прошла через все те ужасы, которые испытал он, то до сих пор жила бы на дне.

– Однажды ты упомянул, что некая новость заставила тебя осознать, что есть вещи похуже, чем жить с одной ногой. Не расскажешь мне, что это было?

Блэйк долго смотрел в потолок.

– Один парень из моего подразделения… С ним произошло то же самое, примерно через шесть месяцев после меня. Тоже потерял ногу. Но…

Блэйк запнулся. Он никогда и никому об этом не рассказывал. Но излить душу Эве казалось естественным, особенно в их маленьком мирке.

– Ему также оторвало гениталии.

Эва ахнула, приподнявшись на локте, и испуганно посмотрела на него:

– Это… ужасно.

Она чувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, невольно пытаясь представить себе, каково этому человеку. Понравилось бы ей идти по жизни, не имея способности на интимную близость?

Блэйк увидел, как блестят глаза Эвы, и, протянув руку, заправил прядь волос ей за ухо. Он улыбнулся. Его Эва была в душе очень чувствительной. Его Эва. Эта мысль казалась в равной степени и пугающей, и манящей.

– Это заставило меня изменить отношение к жизни. Я хочу сказать – несмотря ни на что я в рабочей форме, в то время как некоторые парни… уже никогда не смогут действовать должным образом. По крайней мере, я могу заниматься сексом. Могу…

Он посмотрел в желто-зеленые, полные сочувствия глаза Эвы.

– …заниматься любовью с женщиной.

Эве казалось, что сердце в ее груди превратилось в каменную глыбу. Она повернулась, придвинулась к нему и легла на него сверху, прижавшись лбом к его шее, слушая удары его сердца. Он обвил ее руками, и из ее глаз брызнули слезы.

Через несколько мгновений она подняла голову и посмотрела ему в лицо.

– Займись со мной любовью, – прошептала она.

Блэйк приподнял голову и поцеловал ее. Ему следовало сказать ей «нет». Им нельзя было переводить все на новый уровень. Но он не мог. Ему хотелось сделать именно то, о чем она просила.

Поэтому он положил ее на спину и принялся любить с такой силой, словно этот раз был последним.

Следующим утром, когда он провожал ее, Эва выглядела намного мрачнее. История о несчастном солдате, рассказанная Блэйком, засела у нее глубоко внутри, и, стоя на берегу, она обняла его и поцеловала чуть крепче обычного. Как правило, Блэйк оставался внутри лодки, а она выходила одна, но в этот раз он будто бы чувствовал ее печаль. И хотя он был всего лишь в шортах и футболке, вышел вместе с ней и держал ее в объятиях так долго, как это требовалось ей.

– Ты в порядке? – спросил он, когда она, наконец, отступила.

Она едва не призналась ему, что вот-вот готова разрыдаться и сомневается, что сумеет подавить в себе эту горечь, не разревевшись, притом что ей нужно было быть на съемках для модного журнала через час с небольшим.

Она грустно улыбнулась и кивнула. И хотя она знала, что не стоит задавать этот вопрос, все же уточнила:

– Увидимся вечером?

Он поцеловал ее. И хотя прекрасно знал, что не стоило соглашаться, а надо было прекратить все это немедленно, ответил:

– До вечера.

Но к двум часам дня все изменилось. Блэйк был на работе, когда первые раскаты грома возвестили о буре, которая намечалась в его жизни. Он сидел за столом и, подняв голову, увидел идущих к нему Джоанну и Чарли. Он ощутил вдруг чувство надвигающейся угрозы.

Они уселись возле стола с такими же лицами, как и несколько лет назад, когда явились на лодку (единым фронтом), чтобы провести с ним разъяснительную беседу.

– Что? – спросил он, готовясь к худшему.

Джоанна повертела в руках его степлер:

– Я только что видела тебя по телику.

Блэйк нахмурился:

– То есть?

– В новостях. Твои фотографии, – пояснила она. – И Эвы. На лодке.

Блэйк нахмурился еще сильнее.

– Во время моего отпуска? – спросил он.

– М-м-м… Нет, – ответила Джоанна, вернув степлер на место и взяв линейку, которой принялась тихонько постукивать по столу. – Очевидно, фотографии… сделаны этим утром.

Чарли сложил руки на груди и с интересом разглядывал брата:

– Ты ее кадришь!

Джоанна с силой пнула Чарли в бок, и он схватился за ребра.

Блэйк встал, проигрывая в памяти минувшее утро. Поцелуй на берегу… Не то чтобы он специально озирался, но он не заметил вокруг папарацци. Быть может, кто-нибудь с соседней лодки узнал Эву и решил сорвать пару фунтов.

– Фотографии какого рода? – спросил он.

– В стиле «Привет, я сплю с Эвой Келли», – пояснил Чарли. – По крайней мере, так выглядели твоя рука на ее заднице и твой язык у нее во рту.

– Я хочу сказать, до какой степени они четкие? Профессиональные или любительские?

– На них очень четко видно, что это ты и она, – ответил Чарли. – Но, судя по всему, сделаны они были издалека. Как некоторые фотографии в журналах, снятые через огромный объектив.

Блэйк откинулся на спинку кресла. Фотографы следили за его лодкой? Они проследили за Эвой или кто-нибудь им сообщил?