Дженнифер Льюис - Безумный полдень
— Почему бы тебе не поехать в Калифорнию и не встряхнуть другого Драммонда? — Синклер нежно поцеловал Энни в щеку, когда она сложила детскую одежду. — Туда недолго лететь.
Кэтрин пожала плечами:
— Вики сказала, что сама туда съездит. У нее там много знакомых. Похоже, ей действительно этого хочется.
— Или она мечтает получить награду, которую обещала тому, кто найдет часть чаши, — добавил Синклер, разливая по стаканам сок.
— Синклер! Зачем Вики эти деньги?! У нее их и так предостаточно. Ее семья сделала состояние на… ну, не важно на чем. Но в любом случае деньги ей не нужны.
— Ладно, оставь. Надеюсь, ей повезет. Думаю, не только мы, но другие Драммонды заслуживают счастья.
— Вот видишь, я знала, что ты можешь обрести счастье. Просто нужно было найти женщину, которая тебе подходит, — произнесла Кэтрин.
Энни с улыбкой посмотрела на Синклера:
— Я тоже ему говорила.
— В этом году у нас какое-то особенное Рождество. Даже и не помню, чтобы когда-нибудь наш дом был таким красивым, — заметила Кэтрин.
Веточки сосны украшали камин и балясины. Принесенные с чердака елочные игрушки, вычищенные и отполированные, нашли себе место на елке.
— Это потому, что обычно на Новый год вы ездили в свой дом в Колорадо.
Энни еще раз окинула взглядом свою работу. С начала зимы она с нетерпением ждала момента, когда можно будет украсить дом к Рождеству.
Свадьбу они решили устроить прямо в саду. Иногда Энни чувствовала себя такой счастливой, что ей становилось немного больно. А может, это просто разыгрались гормоны?
— В следующем году Рождество будет еще более радостным, — сказала Энни.
Кэтрин крепко обняла ее.
— Ты сделала меня счастливой. — Она повернулась к Синклеру. — А тебя надо бы отругать, что заставил нас с Энни так долго ждать. Ты слишком затянул.
Он пожал плечами:
— Ты же знаешь, я не самый шустрый ученик. Но в конце концов справился с заданием. Даже не понимаю, почему мне никогда не хотелось жить в этом доме?
— О, теперь здесь все по-другому. Он стал настоящим, — улыбнулась Энни, глядя на празднично украшенную гостиную. — Прежде у меня всегда было чувство, что здесь вот-вот должно начаться какое-то шоу.
— Ну, а сейчас ты просто живешь здесь, верно? — подмигнул ей Синклер.
— В любом случае, — Кэтрин взяла с блюда большой грецкий орех и потянулась к замысловатой викторианской орехоколке, — у Энни всегда все выходит стильно и со вкусом.
— Мне нравится жить в окружении старых красивых вещей. Они придают месту какое-то особое очарование. Наверное, поэтому Драммонды никогда от них не избавлялись.
— Я хотел бы всегда жить в этом доме. — Синклер обнял Энни за плечи, и она почувствовала тепло его рук. — С тобой.
Она вздохнула.
— Я тоже. Уехать отсюда — все равно что уехать от тебя. — Она легко толкнула его локтем. — Я с удовольствием осталась бы здесь навсегда.
— Синклер говорил, что ты хочешь открыть свой магазин. — Кэтрин расколола орех и теперь аккуратно доставала его из скорлупки.
— Да. — Энни посмотрела на Синклера. Она по-прежнему чувствовала дрожь от одной мысли о смелом плане. — Там будут продаваться шедевры местных мастеров. Кое-что, вероятно, я могла бы и сама делать. Я собираюсь открыть его в следующем году. Но пока все еще посещаю бизнес-курсы и продумываю план. — Она мягко похлопала по своему животу. — К тому же какое-то время я буду очень занята совсем другим.
— Я знала, что, если мы найдем чашу, это принесет нам удачу. — Кэтрин так и сияла. — Кстати… где она? Я до сих пор не могу понять, как мы догадались, что это ее ножка. Она лежала на самом дне ящика вместе с курительными трубками. Было бы обидно найти две другие части, а эту снова потерять.
Энни рассмеялась:
— Не волнуйтесь. Она на камине рядом с бутылкой.
— А почему вы держите на камине пустую бутылку?
Энни загадочно улыбнулась:
— Мы нашли ее на берегу и решили оставить у себя.
Как-то раз они с Синклером гуляли по берегу, мечтая о будущем, когда вдруг заметили качающуюся на волнах бутылку. Синклер выловил ее, и — о сюрприз! — внутри ее оказались две свернутые в трубочки записки. Но прочесть ничего было невозможно: бумага была полностью выбелена морской водой, просочившейся сквозь треснувшую пробку. Чьи были эти записки? Их? Кого-то еще? Этого уже никто никогда не узнает. Тогда они наконец признались.
Синклер сказал:
— Энни, я никогда не понимал, чего ищу, пока не поцеловал тебя.
А она ответила, что пожелала тогда ему счастья, и хорошо бы вместе с ней. А потом, положив листы бумаги обратно в бутылку, они поставили ее рядом с ножкой чаши, которая, возможно, и покончила с несчастливой судьбой рода Драммондов, соединив их сердца.
