Дженнифер Льюис - Безумный полдень
— М-м-м, где же эта экономка… — промурлыкала Энни ему на ухо, пока он возился с ключами.
— Ей нездоровится. — Справившись с замком, он ногой распахнул дверь и бросил ключи на столик. — Постоянно нездоровится… — Его горячее дыхание щекотало ей кожу, посылая горячие волны через все тело.
— Эй… а там еще что такое? — Что-то на столе в гостиной привлекло ее внимание. — Давай вернемся. Кажется, нам оставили записку.
— Лучше бы она была покороче, — буркнул Синклер. — У меня сейчас другие приоритеты. — Он поцеловал ее в щеку и повернул обратно. — Что за черт?.. — На столе стояла какая-то грубо сколоченная деревянная коробка. Рядом лежала записка: «Мы нашли ее».
— Что? Чашу? Думаю, тебе лучше отпустить меня, — изумленно прошептала Энни.
— А что, если я не хочу?
Синклер посадил возлюбленную на стол и прижался к ее губам, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства. Его пальцы прошлись по пуговицам ее блузки, пока она стаскивала с него майку, обнажая широкую грудь с темными волосами, убегающими вниз под ремень. Повозилась с его пряжкой, а в это время он осыпал поцелуями ее шею и грудь.
Потом настала его очередь. Он стянул с Энни брюки, оставив сидеть на гладкой поверхности дубового стола. Она рассмеялась:
— Мы будем заниматься этим прямо здесь?
— Точно. — Синклер нагнулся и снял брюки.
Его готовность только подстегнула ее желание. Нежно прижавшись к губам Энни, он мягко и уверенно наполнил ее, заставив застонать от наслаждения. Стол оказался на редкость устойчивым и вполне годился для подобных занятий. И лишь у самой грани он подхватил ее на руки и отнес на софу.
— О господи, похоже, ты решил тут осчастливить всю мебель, — выдохнула она, погружаясь в мягкие, обтянутые парусиной подушки.
— Ну и что? Пусть разделят с нами удовольствие…
Синклер сменил позицию и вошел в нее глубже.
Она таяла под ним, отдаваясь чувственному наслаждению. Теперь Энни уже не волновалась, что может случиться потом или что за ужасную ошибку, возможно, совершает. Теперь в ее сердце была радость. И надежда и страх — чувства, которые она так долго сдерживала, — вылились в безудержную страсть. Они двигались, словно на волнах — то сливаясь, то разделяясь, пока, наконец, вместе не пришли к завершению.
— Мне это не снится? — спросила Энни, переведя дыхание.
— Если тебе это снится, то у нас одни и те же сны. И вообще, давай не будем просыпаться. — Его ресницы коснулись ее щеки.
— А в коробку мы так и не заглянули.
— В какую коробку? — Грудь Синклера поднималась и опускалась, на лбу выступили капли пота. — Ах да… на столе… В любом случае, что бы там ни было, оно может подождать.
— Не то что мы. — Энни прикусила губы, чтобы не рассмеяться.
— Говори за себя. Я мог бы запросто охладить свой пыл, искупавшись в заливе. — Его глаз приоткрылся ровно на столько, чтобы увидеть ее насмешливую улыбку.
— Лгунишка. — Она провела пальцем по его позвоночнику, и он слегка поежился. — Но я рада, что у тебя не хватает самоконтроля, когда это касается меня. Иначе бы мы еще лет шесть ходили друг вокруг друга.
— О, это была бы страшная трагедия. — Синклер шутя укусил ее за подбородок. — Ладно. Пошли посмотрим на сей таинственный предмет. — Он слез с софы и потянул ее за собой.
По пути в гостиную Энни прихватила из шкафа пару белых скатертей, и теперь, стоя возле стола, они походили на древних римлян в тогах.
Синклер отступил:
— Ты первая. Ты новый член семьи Драммонд.
— Пока еще нет.
— Не имеет значения. Проклятье начинает работать, как только ты даешь согласие выйти замуж за Драммонда. — Его лицо приняло лукавое выражение.
— Ну тогда ладно. Если я все равно уже проклята…
Энни осторожно подняла крышку. Внутри оказалась изъеденная молью шотландка, в которую было что-то завернуто. Она достала предмет — он был тяжелым — и положила на стол. В воздух поднялось облачко пыли. В носу у нее защекотало, ей захотелось чихнуть. Под тканью матово блеснул темный металл.
— Надо же. Я думала, здесь будет часть знаменитой чаши.
— Может, так оно и есть. — Синклер протянул руку и развернул ткань. Поверхность металла сплошь покрывали какие-то знаки, а на каждом конце стержня было что-то вроде когтей. — Должно быть, это ее средняя часть.
— То есть другие ее части — это основание и сама чаша? В жизни бы не догадалась! Они сделаны как застежки. Интересно, и где они это нашли?
— Мне интересно, когда они это нашли. И совпало ли это событие с тем моментом, когда я, наконец, понял, какая женщина мне нужна. — Синклер посмотрел на Энни.
Его лицо было странно серьезным. Сердце ее затрепетало от глубины чувств, которые она увидела в его глазах.
— Я люблю тебя, Синклер.
— А как я тебя люблю. И спасибо небесам, что я это понял, пока не стало слишком поздно. Добро пожаловать в наш дом, Энни. — Он нежно поцеловал ее в губы. — Добро пожаловать в древний род Драммондов.
Эпилог
— Кэтрин, ну зачем… — смущенно пробормотала Энни, снимая тисненую бумагу с большой коробки. — Ведь еще не Рождество.
— Зачем мне дожидаться какого-то специального дня, чтобы подарить своему внуку пару вещей?
Под бальзаминовым деревом, которое они вместе с Синклером срубили и принесли в дом, уже громоздилась куча коробок.
— Во всяком случае, стоило хотя бы подождать, пока он родится, — прозвучал позади них голос Синклера.
Энни почувствовала его руки на своем животе. Даже сквозь толстый свитер ее кожу слегка покалывало от нежных прикосновений.
— Мое нетерпение вполне естественно, дорогой. Ты это знаешь. И Энни тоже, верно?
Энни достала из коробки еще один восхитительный маленький костюмчик — французский, конечно, — с вышитым по краям орнаментом в виде маленьких яхт. В той же коробке лежали маленькие ботиночки и легкая шапочка.
— Конечно. Трудно быть терпеливым, когда на свет вот-вот должен появиться новый Драммонд.
— О, он ни в чем не будет нуждаться, — поспешила заверить их Кэтрин. — Как вы думаете, стоит ли покупать санки на распродаже? Обещали двухдневный снегопад. Наш тихий Дог-Хабор до самых окон завалит снегом, и он совсем уснет.
Синклер рассмеялся:
— О да, конечно! Самое время! Они будут ему нужны не раньше чем через два года. Кроме того, на чердаке есть отличные санки. Уж наверняка лучше тех, которые можно найти на распродаже.
— Я уже вошла во вкус, и мне трудно остановиться. Как только врач разрешит мне путешествовать, я успокоюсь. Хотя, по его словам, период восстановления после таких заболеваний обычно занимает не меньше года. А это еще четыре месяца! Меня просто сводит с ума, что я не могу отправиться в Шотландию и встряхнуть этого чертова Драммонда. Пусть уже наконец займется поисками чаши!
