Дженнифер Льюис - Безумный полдень

— Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя школьницей?

— Понятия не имею. Ты до сих пор ведешь себя так, будто тебе тринадцать лет. Полная беззаботность на волнах легких увлечений. В твоей жизни просто не хватает стресса.

— О, этого добра как раз предостаточно. — Энни переложила яичницу на блюдо. — Садись-ка лучше за стол и оставь меня в покое.

— За стол я, конечно, сяду, но вот в покое тебя не оставлю. — Мэг взяла тарелку и положила себе немного бекона. — Ну, что скажешь, он классный любовник?

Энни сложила на груди руки:

— Не понимаю, о чем ты.

— Не притворяйся. Все ты прекрасно понимаешь. Ты говорила о нем, когда я вошла. Так что, разве твоего босса звали не Синклер?

— Ну, Синклер…

— А потом он, значит, поменял свое имя и его стали звать Спайк?

— Нет. Его по-прежнему зовут Синклер. Просто он уже не мой босс. — В груди у нее что-то екнуло, когда Энни, наконец, произнесла это вслух.

Ей до сих пор было трудно поверить, что ее жизнь сделала такой резкий поворот.

— Значит, так: ты в него влюблена, а он не отвечает на твои чувства. — Мэг подхватила хрустящий кусочек бекона и отправила его в рот.

— Что-то вроде того, — пробормотала она. — Но давай не будем об этом.

— А я думаю, тебе нужен внимательный слушатель. Так что… он влюблен в другую?

— Нет. Вряд ли он вообще в кого-нибудь влюблен. Он дважды был женат, но не думаю, что он любил этих женщин. Ему просто нужен был «правильный расклад». Мне кажется, он вообще не способен на чувства, — с болью в голосе говорила Энни, задумчиво уставившись в пространство.

— Черт. Я не была уверена, что ты способна. Но теперь, кажется, я начинаю думать по-другому. — Мэг подхватила еще один ломтик бекона. — Меня всегда поражала твоя независимость.

— Я привыкла к ней. — Энни пожала плечами. — Надеюсь, я снова это почувствую, когда забуду о нем.

— Как он выглядит? — Сестра хрустела беконом, как попкорном в кинотеатре.

— Это имеет значение? — Энни села за стол, хотя есть ей совершенно не хотелось.

— Красивый, высокий, темноволосый?

— Вроде того. — Она заставила себя проглотить кусок яичницы.

— Широкоплечий, с подтянутой задницей?

— Отвяжись.

— Одевается как член дорогого кантри-клуба?

Энни нахмурилась:

— Как… ты догадалась?

— Ну, я просто описываю тебе парня, который стоит у нашего крыльца и болтает с бабушкой Пэт. — Мэг взяла сковородку и положила себе на тарелку хорошую порцию яичницы. — М-м-м, какая румяная и жирная — как раз такая, как я люблю.

Энни изумленно смотрела на нее:

— Что?..

— Люблю топленое сало. Яичница на нем получается просто отменной.

— Нет. Я… имела в виду, кто там разговаривает с бабушкой Пэт? — с трудом выговорила Энни.

Костяшки пальцев побелели, ее бросило в дрожь.

— Этот пижон… приехал на большой… черной машине. — Мэг продолжала с аппетитом уплетать яичницу. — Спросил… не здесь ли живет… Энни Салливан.

Энни вскочила, едва не опрокинув стул.

— Он ищет меня?

— Угу… — промычала Мэг, сосредоточенно дожевывая завтрак, тогда как у Энни сердце готово было выскочить из груди. — У него был адрес. Но ты же знаешь, на нашем доме нет номера.

Энни вылетела из кухни. Пробежав по коридору, она на мгновение замерла возле входной двери и, глубоко вздохнув, открыла ее. Бабушка и Синклер повернулись к ней.

— Энни…

Загорелая кожа, белая рубашка с расстегнутым воротом — он выглядел потрясающе элегантно, составляя разительный контраст с уродливой улочкой с обшарпанными домами и проржавевшими фургонами.

— Слава богу, я нашел тебя. — Его глубокий голос, казалось, отозвался эхом в ее теле.

Голос мужчины, который был готов объездить весь свет, чтобы найти свою возлюбленную.

Но только Энни на это больше не купится.

— Я не могла остаться. После второго раза это было уже невозможно.

— Этот молодой человек проехал через всю Калифорнию. — Бабушка Пэт улыбнулась Синклеру. — При этом он даже не был уверен, что найдет тебя здесь.

Перешагнув сразу через несколько ступенек, Синклер взлетел на крыльцо. Он остановился так близко, что Энни почувствовала его напряжение. Сама же она, наоборот, была странно спокойна. Она уже ушла от всего этого. Ушла от их романа, который и романом-то назвать было трудно, решив продолжать свою жизнь без него. И его неожиданное появление возле дверей ее дома теперь представлялось чем-то просто нереальным.

Синклер нахмурился:

— Я сделал ужасную ошибку.

— Только одну? — Казалось, говорил кто-то другой, не она.

Так холоден был тон. А может, Энни просто злилась? Шесть лет томления, а потом две недели величайшего наслаждения и самой жестокой пытки. Это кого угодно могло довести до предела.

— Я скучал по тебе.

«Я тоже по тебе скучала». Энни не сказала этого. Не так уж много было у нее времени, чтобы скучать. Она была слишком занята, пытаясь собраться с мыслями и решить, как жить дальше.

— Я не должен был уезжать. Я должен был остаться с тобой.

— Но не остался. — Она не хотела выслушивать извинений.

Теперь случившееся не имело значения. Что бы ни было между ними — пускай и недолго — все закончилось. Навсегда. Ничего не происходит просто так. У всего есть причина. Диана, видимо, решила возобновить отношения.

— Диане нужны были только деньги. Она действительно сделала ДНК-тест — тут она не солгала. Но ребенок не мой. Как только я об этом узнал, я сразу уехал. Дома мать и Вики нашли твое старое резюме с адресом. Ты говорила, что твоя семья уже много лет никуда не переезжала. Я очень надеялся найти тебя здесь.

Энни кивнула. Конечно. Все очень просто. Ей стало жаль его. Он опять был отвергнут.

Черт! Что за неуместные сожаления! Разве до ее чувств кому-то было дело? Да никому.

— Не думай, что у меня не было никаких чувств к тебе, — вдруг произнес он.

Он что, слышал ее мысли?

— И у меня они тоже были, Синклер. Но это не принесло ничего, кроме боли.

Он опустил глаза:

— Я знаю, что виноват. Я очень долго был слеп.

Энни хотелось простить его. Но к чему это приведет? Мука в его глазах разрывала ей сердце. Даже сейчас, после всего случившегося, ей хотелось броситься к нему на шею и прокричать, как она рада видеть его. Синклер проделал долгий путь до Коннектикута ради нее, ради того, чтобы рассказать о своей любви.

Но зачем? Чтобы заставить Энни вернуться и запрыгнуть в его постель? Или она нужна, чтобы заботиться о доме и о его матери? Нет, этого не будет.

— Что тебе от меня нужно, Синклер?