Между нами химия (СИ) - Рэй Вера

А потом Женя все же взглянула на меня. И я просто сдох. Черт, как я мог сам отказаться от нее? Нет, я понимаю, что другого выбора тогда не было. Но я мог что-то придумать! Не стал искать выхода, испугался… В первую очередь испугался себя и своих чувств. Потому что я точно знал, что втюрился, и что это на всю жизнь. И я за 9 лет не раз пожалел, что сам лишил себя любви… Да ладно, отвлекся я что-то.

— Я смотрю, Вас не учили здороваться со своим начальником. Могли хотя бы эту дурацкую книгу убрать для приличия! — Женя смотрела на меня растерянно и испуганно, будто не веря своим глазам. А еще провела ладошкой перед собой, и я убедился окончательно, что она сомневается сейчас в своей адекватности. Решил съязвить, идиот. — Аууу, Евгения Марковна, Вы разговаривать умеете? — для наглядности пощелкал пальцами перед ней, отчего Женя пришла в себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Евгений Николаевич, разве может декан химического факультета называть дурацким чтиво о самой химии. Ай-яй-яй, — недовольно покачала головой, продемонстрировав мне литературу, которую читала. В тот момент узнал прежнюю Золотареву, язва, но такая милая блин. Даже на миг улыбнулся…

Не хотел обсуждать с Женей отношения при ее коллегах, которые с сегодняшнего дня стали моими подчиненными. Еще немного пообщался с ними, пошутил, но краем глаза все же наблюдал за Женей.

Она с интересом осматривала меня. Ловил ее взгляд на лице, плечах и…

— Золотарева, Вы что, пялитесь на мой зад? — опять вырвалось само. Хотел ее задеть, дурацкая привычка, выработанная за год первого курса.

— Да что я там не видела, Евгений Николаевич! — ее фраза кольнула, задела за живое… Что она там не видела! Как она права. В голову ворвались воспоминания той ночи, нашей единственной ночи. Плавные изгибы ее тела, слегка вьющиеся волосы почти до поясницы, милое личико и эти большие глазищи, с доверием смотревшие на меня… Она отдала мне самое ценное, что имела, а я оттолкнул ее, притом так глупо… Невероятная Золотарева, как я мог ее отпустить?

И было неважно, что Женька запятнала мой костюм содержимым ее рта. В голове крутились мысли, что я кретин, и нет мне прощенья… Машинально протер пятно салфеткой.

Остальные дамы с неподдельным интересом рассматривали меня, строили глазки, скручивали губки в трубочку и слащавым голосом интересовались о моих научных подвигах, о моей работе и прочих мелочах жизни.

Я привык к женскому вниманию. И мне это льстило. Но я никогда не обещал женщинам серьезных отношений, потому что мое сердце уже давно принадлежало ЕЙ. И я сделаю все, по крайней мере попытаюсь сделать так, чтобы она меня выслушала. А потом — будь что будет.

— Евгений Николаевич? Уже успели познакомиться с нашими очаровательными дамами? А я Вас в кабинете жду-жду, а Вы, оказывается, уже здесь? — Дмитрий Алексеевич пожал мне руку, и я был искренне рад видеть старого знакомого. Потому что не виделись мы уже больше года, а все формальности обсуждали по телефону. — Давайте я Вас все же представлю… Не зря речь готовил?

— Да что Вы, Дмитрий Алексеевич. Какую речь? Будете рассказывать, каким я оболтусом был в универе? — Женька с ненавистью таращилась на меня… И я понимал, что еще чуть-чуть, и спичка заполыхает. Да я и не ожидал другой реакции.

— Жень, скажешь тоже. Ты ведь гордость нашего университета! Жаль, не доучился тогда еще два года. Так мы бы могли горделиво заявлять — сам Евгений Кирсанов был студентом нашего университета, лучший на своем потоке, лучший среди всех студентов своего курса!

Блин, Алексеевич, ну не при Жене же подобное говорить. Я учился отлично, но надо признать, Золотарева была лучше. Мельком взглянул не нее. Черт, она смотрела в мои глаза, чертовски пронзительно, заставив смутиться. На всякий случай решил пока опустить глаза, а то заработаю ожог сетчатки еще от ее жарких мысленных импульсов.

Как вдруг в мою голову ворвался крик отчаяния и ненависти, слышимый только мне.

— Ненавижу! — прошептала Женя, заставив меня сконфузиться, а сердцу буквально вырываться из груди.

— Ненавижу! — снова прочитал на ее губах. Хотелось пронестись к ней, забыть обо всех этих людях, обнять… Дыхание перехватило от осознания того, что я не имею права прикасаться к ней. От безысходности просто смотрел на нее, прожигал взглядом, надеялся на отклик… А она.

Бесчувственно смяла журнальную обложку, и я не мог отвести взгляда от ее рук. Потому что в тот момент мне казалось, что она сжимает мое сердце. Нет, она не даст мне шанса… Она не захочет меня слушать. Но я попытаюсь, я должен… Хватит убегать от самого себя!

А она смотрела на меня так, что я чувствовал, как внутри нее загорается пожар… И Женька загорелась, вспыхнула, гордо подняла голову и прошла мимо нас.

И я наплевал на всех, побежал следом… Потому что я не выдержу больше ни минуты… Не зря же я ехал в такую даль ради нее.

Пошел следом, забив на одиноких преподавательниц, желавших заполучить мое сердце. Тихонько следил за ней, чтобы не спугнуть, а то еще сбежит ведь…

Женька впорхнула в профессорский туалет. Ненормально мужику заходить в женскую уборную, так что решил дождаться Женю у входа в нее. Но Золотаревой не было слишком долго, я уже начал волноваться — уж не вытворила ли она там что-то. Хотя понимаю, что может быть у нее просто проблемы с животом, от этого ведь никто не застрахован.

Но когда она не вышла и через 10 минут, я заволновался. Уже подготовился ввалиться внутрь, как испытал резкую боль в области носа. Твою ж мать, вот тебе и первая боевая травма. Стоило только снова оказаться этой потрясающе невыносимой или невыносимо потрясающей женщине в моей жизни!

— Золотарева, ты что, совсем уже? Смотри куда прешь? — начал свой разговор совсем не с того, с чего планировал. А это было уже плохим знаком — Ты мне нос сломала, ай, как же больно… — на самом деле, было совсем не больно. Но думал хоть немного разжалобить Женю и тем самым заставить меня выслушать.

— Евгений Николаевич, во-первых, я больше не Золотарева. А во-вторых, Вы плохенько симулируете, я даже от смеха слезу бы не пустила.

Черт… Опять ткнула своим наманикюренным ногтем мне в сердце. А ведь 4 года назад, когда узнал о ее замужестве, долго психовал, даже бухал пару дней. Но ведь сам оставил ее, и было бы странно, что такая красотка будет одинокой. А сегодня, не заметив кольца на безымянной пальце, обрадовался. Значит, не все так гладко в отношениях… Но когда Женька напомнила о муже, сердце сжалось до боли, а пульс забился чаще…

— Жень, постой… Мне нужно с тобой поговорить… — аккуратно коснулся ее талии. Потому что я не хочу ее смущать или намекать на что-то. Я понимаю, что она замужем, и ни на что не претендую… Да, мое сердце всегда в ее власти, я сам в ее власти. Но Женька заслуживает на счастье, и я приму любой расклад.

— Нам не о чем с Вами разговаривать, Евгений Николаевич. А теперь извините, но мне некогда…

— Женя…Прошу… Я 9 лет представлял нашу с тобой встречу, прокручивал в голове сценарии того, что скажу… И, пожалуйста, выслушай меня. Я знаю, ты не сможешь меня простить, но хотя бы будешь знать обо всем, — Женя прикрыла глаза, видимо, раздражаясь от моего голоса. Или рисовала в этот момент в голове красивых котят, лишь бы не слушать меня. Не знаю. Но я надеялся на ее снисходительность.

— Евгений Николаевич… Предлагаю забыть обо всем, что было раньше между нами. Я, например, уже все вычеркнула из своей памяти. Я принимаю то, что мы будем видеться с Вами часто, если не ежедневно. И пусть наши отношения остаются на уровне профессор-декан. Я буду уважать Вашу должность, не более. Обещать уважать лично Вас я просто не могу, по личным соображениям. И да, прошу обращаться ко мне Евгения Марковна и впредь больше не подходить ко мне с вопросами, не касающимися работы. Договорились?

Она меня огорошила. Как я могу забыть о ней? О своем самом странном, непонятном, дурацком году в жизни, который завершился той невероятной ночью… Как я могу забыть, как ненавидел себя потом долгие годы. Это больше моей власти! Но все же я принял ее условия.