Ливия Элиот - Невеста поневоле

Сэм дал ей не больше минуты на передышку.

Волны наслаждения то подбрасывали ее к вершинам блаженства, туда, где захватывало дух, а из горла рвался крик восторга, то покачивали на гребнях, позволяя перевести дыхание и приготовиться к новому взлету.

И снова Софи не выдержала первой. Желание улететь за облака или низвергнуться с водопадом в ревущую бездну переполнило ее, вытеснив все прочие желания и мысли. Заключив Сэма в кольцо объятий, она прижала его к себе и, одновременно согнув колени и приподняв бедра, подалась ему навстречу, чтобы продлить волшебный миг.

Она застонала, и он, услышав сигнал, быстро закончил дело двумя мастерски нанесенными ударами.

Через несколько секунд Софи приподняла ресницы и с удивлением обнаружила, что для него погоня за удовольствием еще не закончилась.

Теперь главным объектом внимания стала ее грудь. Его язык прошелся по одному, потом по другому соску, неторопливо проверяя их готовность к игре, настраивая на нужное звучание, и в следующий момент она вздрогнула от острого, пронзительного ощущения, которое было бы болезненным, если бы не было таким прекрасным. Поглаживая ладонью левую грудь, Сэм приник к правой, как будто старался вытянуть из нее некий магический сок.

Она вскрикнула и выгнула спину, на мгновение потеряв сознание, а придя в себя, вдруг увидела над собой его горящие страстью глаза.

Да, пусть так и будет. Она была готова сгореть в этом огне. Готова на все, чтобы испытать это еще и еще раз. До бесконечности. Мысли вылетели из головы, захваченные стремительным ураганом. Сэм перешел в решительное наступление, и ее вскрики вскоре слились в протяжный стон.

Что случилось потом, она уже не помнила – все поглотил туман, в котором лишь громыхало ее загнанное сердце да кружились разноцветные пятна.

9

Серая промозглая сырость вновь опустилась на город. Наступил сентябрь, и дожди превратились в постоянный туман, нависший над Саутгейтом серым непроницаемым куполом. Уставшие от проникавшей за воротники пальто и курток влажности горожане тоскливо брели по улицам. Из окна отеля на Кортни-стрит виднелось целое море зонтов, черные волны которого иногда оживляли красные и желтые пятнышки.

Высокая и стройная молодая женщина стояла у окна, с грустью глядя на улицу. Черные как смоль волосы были стянуты на затылке в тяжелый пучок. В огромных карих глазах застыла печаль. Она закусила чуть пухлую нижнюю губу, как будто старалась удержать непрошеные слезы.

Отойдя от окна, она достала из шкафа свое любимое платье из шелка в сочетании с воздушным шифоном и примерила его на себя. Мягкий шелк струился к полу, очерчивая ее великолепную фигуру. Она надела платье и туфельки на небольшом каблучке, но волосы решила оставить распущенными.

Может быть, это и слишком для простого обеда, подумала она, внимательно рассмотрев себя в большом зеркале, но ведь и день сегодня не обычный.

Софи еще раз прошлась по их новой квартире.

Они купили ее совсем недавно и обставить еще успели. Да, впрочем, и обставлять было не на что. Но зато она чувствовала себя дома. Почему? Наверное потому, что вместе с ними в этих комнатах поселилась любовь.

Она остановилась перед зеркалом, тем самым, что привезла с собой, и еще раз придирчиво оглядела себя. На ней было потрясающее вечернее платье: длиною до пят, плотно облегающее фигуру, ярко-зеленого цвета, с узкими длинными рукавами, закрытое спереди и имеющее на спине глубокий треугольный вырез. Воротник платья и низ рукавов украшали гирлянды из атласных роз коричневого цвета. Туфли на высоких каблуках и крохотная дамская сумочка тоже были коричневыми. Отливающие медью волосы, зачесанные на один бок, подхватывал черепаховый гребень. В ушах сверкали небольшие сережки, на грудь спускалась тонкая золотая цепочка с изумрудным кулоном.

– Неплохо, – произнесла вслух Софи.

– Великолепно!

Она вздрогнула от неожиданности и оглянулась.

– Ты так тихо вошел, что я и не слышала. Нравится?

– Еще бы.

Он подошел к ней, положил руки на плечи и наклонился к трепещущим в ожидании ласки губам. Это было не легкое прикосновение ветерка и даже не нежность морской волны. Это был шторм, буря, порыв ветра, ломающие ветви деревьев, огромные валы, захлестывающие с головой. Это была первозданная страсть мужчины к женщине.

Когда они наконец оторвались друг от друга, дыхание их сбилось, а в груди разлилась тупая боль, словно они слишком глубоко нырнули и с трудом смогли выбраться на поверхность.

Его рука медленно опустилась с ее плеча на грудь. Пальцы нашли под тонкой тканью внезапно отвердевший сосок. Он наклонился и обхватил его губами, заставляя Софи извиваться от страсти и желания.

Она и не заметила, как рука Сэма оказалась на ее бедре и шелковистая ткань поползла вверх. По комнате словно пронесся сквозняк, и мурашки пробежали по ее телу. Он осторожно отодвинул тонкую ткань трусиков.

– Мы же опоздаем, – прошептала Софи.

– Подождут, – тоже шепотом ответил Сэм.

Она развернулась лицом к нему, и он вновь утонул в ее огромных глазах. Какая-то сила руководила им, заставляя забывать о правилах приличия, о том, что их ждут. Ничего и никогда он не желал так страстно, как эту женщину с волшебными зелеными глазами.

Сэм снова наклонился и прикоснулся к ее губам, уже раскрывшимся ему навстречу, как раскрывается бутон перед лучами солнца. Он осторожно провел по ним языком и услышал в ответ тихий стон. И понял, что больше не может сдерживаться.

Она обвила руками его шею. Его ладонь скользнула вниз, и он ощутил трепет пробуждающейся страсти. С нарочитой медлительностью Сэм провел пальцем вниз по позвоночнику, заставляя податливое тело выгнуться ему навстречу.

Трясущимися руками Софи начала расстегивать его рубашку. Пуговицы не слушались дрожащих пальцев, а у Сэма не было сил терпеть это испытание. Он резко дернул рубашку, и пуговицы раскатились по полу.

Софи коротко рассмеялась, отстранилась и медленно, словно прочерчивая маршрут, провела пальцем по его груди. Потом посмотрела ему в глаза, облизала пересохшие губы и поцеловала в ямочку возле ключицы.

Его пальцы обхватили ее шею, а губы впились в рот, заставляя забыть обо всем на свете, сметая все мысли силой желания. Он целовал ее долго и страстно, то впиваясь в губы, почти доставляя боль, то нежно прикасаясь к ним, но каждый раз унося к вершине блаженства. Он ласкал тонкую кожу шеи, захватывал мочки ее ушей, упивался теплом и влагой ее рта, и Софи задыхалась под этим бешеным натиском.

Он поднял ее на руки и понес к кровати, но в спешке зацепился за ковер, и они рухнули на постель. Его руки скользнули между ног Софи, наслаждаясь ощущением бархатистой и нежной кожи.