Сьюзен Мейер - Пойманный свет
Он улыбнулся:
— В дорогих итальянских костюмах любой мужчина выглядит хорошо.
Тори подавила смешок.
— Ну конечно. Ты и сам знаешь, что красавец.
— Ты тоже хороша, так что нечего меня дразнить.
Тори засмеялась, и его сердце пропустило удар. Он сто раз слышал ее смех, но никогда в связи с тем, что касалось их двоих, их влечения, их связи. Он сделал еще один шаг.
— Ты вроде в порядке.
— Я в порядке. Правда. — Глаза Тори затуманились. — У меня были очень, очень трудные годы.
— Они были не просто трудными, а трагическими. Иногда я не знаю, как ты их пережила.
— Иногда я тоже не знаю. — От ее тихого голоса у Чанса на глаза навернулись слезы.
Он всегда немного жалел себя из-за отцовской лжи, но, стоя перед человеком, которому судьба принесла настоящие страдания, он признавал, что ему-то в жизни повезло.
— Но теперь ты в порядке.
— Да. — Тори улыбнулась. — Учусь в местном колледже.
— Как ты и хотела.
Тори смотрела, как Чанс медленно, неуверенно входит в комнату, и понимала, что он еще не пережил боль, которую она вызвала своим уходом. Поэтому она сказала то, ради чего приехала:
— Мне так жаль.
Он улыбнулся, и Тори почувствовала облегчение. Но она ушла с занятий не для того, чтобы очистить совесть. Она хотела увидеть Чанса и избавить его от страданий.
— Серьезно, Чанс. Ты был со мной так добр. Ты единственный, кто действительно видел, через что я прошла. — Она осторожно поймала его взгляд. — Я это ценю.
Чанс отвернулся:
— Наверное, это пример того, как одно горе ищет другое.
— Или одно горе распознает другое.
Чанс пожал плечами:
— Никто никогда не замечал, что я на грани. Мои родители хотели, чтобы я нашла работу. Родители Джейсона хотели, чтобы я сидела с ним, как будто мое присутствие доказывало, что он все еще жив.
— Я могу понять и тех и других.
— Однако ты единственный не стал меня принуждать.
Чанс засмеялся:
— Я приставил тебя заботиться о двух детях. И вместо того, чтобы помогать и быть рядом, каждый день уходил в «Монтгомери девелопмент», даже до того, как Макс уговорил меня там работать.
— Это не важно. — Тори дождалась, пока он снова посмотрит на нее, прежде чем продолжить: — Я люблю детей. Мне нравилось о них заботиться. С ними я снова чувствовала себя живой.
Чанс улыбнулся и кивнул. Тори набрала воздуха в грудь:
— И с тобой я снова чувствовала себя живой.
— Хорошо.
— Ситуация была сложной, — продолжала она.
— Поэтому я принимаю извинения.
Чанс хотел, чтобы она ушла. Сердце сжалось у нее в груди. Она не могла забыть.
— Я люблю тебя, — прошептала Тори.
Губы Чанса дрогнули.
— Всегда любила. — Сердце отчаянно стучало у Тори в груди, и она не могла остановиться. — Я так старалась это подавить. Убеждала себя, что мне просто одиноко и грустно, и только поэтому ты так искушаешь меня. Но это был самообман. Я искренне тебя люблю.
И ты должен это знать.
Чанс сглотнул и отступил на шаг. Наконец он спросил:
— Это правда?
— Да. — Она выпрямилась и горько улыбнулась. — Я три месяца пыталась вернуться к реальной жизни, а сегодня утром вспомнила о тебе и поняла, что не смогу. Без тебя.
Когда-то Тори проигнорировала признание. После такого Чанс не станет больше ее любить. Пора идти.
Она направилась к двери.
— Просто хотела, чтобы ты знал. Мне жаль… — Сделав паузу, она обернулась к Чансу. — …И я тебя люблю.
Резко развернувшись, она пошла дальше.
— Постой.
Поколебавшись, она обернулась.
Чанс, вздохнув, обвел взглядом полутемную комнату.
— Мы всегда выбираем неудачное время. Я люблю тебя. Любил с тех пор, как ты рассказала мне про ходунки, научила детей спать всю ночь и смотрела на меня так, словно я самый красивый мужчина в мире.
Тори засмеялась, но в горле стоял комок. Романтика их отношений была не в сердечках и цветах, а в детях, завтраках, ночных подъемах и будничном общении друг с другом.
— Мне нравится, что с тобой я чувствую себя нормальной.
— Ты не нормальная. — Чанс потянул ее за руки ближе к себе. — Ты прекрасна.
Тори засмеялась.
— Теперь ты хохочешь! Много месяцев мучила меня, а теперь не даешь побыть романтиком?
Ее сердце разрывалось от любви.
— Ну давай, будь романтиком.
— Ладно. — Он заговорил тихо, практически шепотом. — Ты прекрасная. Сильная. Потрясающе сексуальная и соблазнительная. — Он провел ладонями от запястий вверх по ее рукам, а потом вниз по спине. — И я не могу дождаться, когда уложу тебя в постель.
— Это неромантично, — засмеялась Тори.
— Вполне романтично!
Чанс поцеловал ее, и наконец-то ей нечего было бояться. Ее не мучила вина. Она чувствовала только удовольствие… и радость… и счастье, такое сильное, что сердце грозило разорваться.
Когда они наконец отстранились, Тори поправила на Чансе галстук:
— Значит, я могу вернуться в свою прежнюю комнату?
— Ты хочешь быть няней?
— Я хочу быть мамой детям.
— Тогда тебе придется спать с их папой, а не работать на него. — Чанс обнял ее крепче. — У меня есть идея получше.
— Правда? — Тори покосилась на него.
— Да. Мы должны встречаться.
— Встречаться?
— Ну, знаешь, ты, я, кино, попкорн. Ужины в ресторанах. Романтические выходные в постели и завтраки. — Чанс прижался лицом к ее шее. — Может, поездка на острова каждую зиму.
От прикосновения его губ тело Тори пронзила дрожь. — И как долго мы должны встречаться, по-твоему?
— Всегда.
Тори нажала на его плечи и заставила посмотреть себе в глаза.
— Ну уж нет. Ты сделаешь меня честной женщиной.
— Но я думал, что мы сможем ходить на свидания даже после свадьбы. Мы ведь упустили этот период.
— И с чего начнем?
Чанс обвил ее талию.
— Я предлагаю чай со льдом на террасе за коттеджем. Может, сходим сегодня в кино. — Он открыл дверь и повел Тори по коридору в гостиную, где ждала Гвен, нервно заламывая руки. — Поедим попкорн. Проведем немного времени с детьми. А потом я отвезу тебя домой и зацелую до потери сознания в машине перед домом твоих родителей.
Тори засмеялась.
— Ну что? — спросила Гвен.
— Мы счастливы.
— Очень счастливы, — подтвердила Тори.
Гвен облегченно выдохнула.
— Слава богу. Все слуги собрались в кухне и переживают. Если бы ты вышла в слезах, — она посмотрела на Тори, — или ты в гневе, — она перевела взгляд на Чанса, — то ничего не было бы готово к барбекю в воскресенье.
Чанс засмеялся:
