Оливия Гейтс - Сладкое утешение
Джалал замолчал, и по выражению лица Хайдара Лейла поняла, что сказано еще не все.
— Он сказал нам, что лучше бы не возвращался. Что лучше бы он погиб в сражениях в пустыне, по тому что это избавило бы всех от страданий. Еще он сказал, что поймет тебя, если ты не подпустишь его к ребенку.
Лейла вскочила:
— Где он?
— В месте, которое дорого ему больше всего.
— Я слышала, он купил старый семейный дом.
Джалал покачал головой:
— Я тоже вначале так подумал. Но потом мы поняли, что не там он был счастливее всего.
— Тогда где? — взмолилась Лейла.
— В своей чикагской квартире.
Лейла осторожно вошла в просторную квартиру, чувствуя предельное напряжение нервов, дребезжащих от ожидания неминуемого. Внезапно она ощутила знакомое чувство присутствия.
Рашид здесь.
Он показался в полутьме второго этажа. Наградив Лейлу мучительно долгим взглядом, он наконец начал спускаться.
— Тебе не следовало приезжать сюда. Я дам тебе развод. На любых условиях.
— Я не… Я приехала не из-за того, что… Они мне все рассказали.
Бледное лицо Рашида исказилось яростью.
— Я заставлю их пожалеть об этом.
— Ты должен был рассказать мне все сам.
— Ты не должна была ничего узнать.
— У меня есть на это право. Ведь во всем виновата моя мать.
— У тебя и так достаточно тяжелых воспоминаний и психологических травм, связанных с ней. Мой рассказ ничего бы не исправил. Тебе бы стало только больнее.
— Для меня она была всего лишь плохой матерью, не позволявшей дочери жить самостоятельно. Но то, что она сделала с тобой, переходит границы понимания. Это — преступление.
— Именно поэтому я ничего тебе не сказал. Чтобы ты не чувствовала этой боли.
Лейла не могла больше находиться в стороне. Ни секунды.
— Рашид…
Он моментально отпрянул:
— Не смей. Не смей прикасаться ко мне. Даже не подходи. Это небезопасно. Я опасен.
— О, Аллах, Рашид. Мне так жаль…
— Не смей, — прорычал он сквозь зубы. — Не смей меня жалеть.
Лейла прижалась к нему и обняла изо всех сил, хотя он и старался вырваться.
— Это не жалость. Это ярость, и сожаление, и боль. Такие сильные, что могут вырвать мое сердце из груди.
Рашид застонал:
— Нет, Лейла. Не переживай. К тебе это не имеет отношения.
— Но ведь это вина моей матери.
Он наконец ослабил сопротивление, принимая ее объятия.
— Все в прошлом. Забудь. Я сумел забыть.
— Это не только в прошлом. Это и в настоящем, и в будущем.
— Клянусь тебе, что это не так.
— Я знаю о твоем посттравматическом синдроме, — всхлипнула Лейла.
— Но теперь мои приступы связаны не с тяжелыми воспоминаниями о пытках в пустыне. Думаю, теперь дело скорее в попытке контролировать себя.
— Поэтому ты никогда со мной не спал?
— Поэтому я убираю все вокруг себя, когда сплю. Раньше я просыпался и обнаруживал, что все вокруг раскидано и сломано. А матрас и простыни разодраны в клочья. Я не мог допустить того, чтобы в моей борьбе с невидимыми демонами пострадала ты. К тому же я стал терять контроль над собой и наяву. Я не могу больше быть рядом с тобой.
— Но ведь ты говоришь, твои приступы больше не связаны с нападением. Дело в стрессе, связанном с предвыборной гонкой? Ты боялся упустить трон?
Рашид закрыл глаза. А когда открыл, Лейла почувствовала, что впервые он полностью пускает ее в свою душу.
— Дело в другом стрессе. В отчаянной борьбе за тебя. Ты была рядом, но я все время боялся, что счастье ускользнет от меня. И однажды мои страхи стали реальностью. В тот день, когда ты раскрыла мой первоначальный план. Я продолжал убеждать себя, что сумею вернуть тебя. Но когда понял, что это невозможно, вернулся мой посттравматический синдром. Ведь это благодаря тебе я начал путь к выздоровлению, и когда я тебя потерял, испытал боль гораздо более острую, чем боль от самых тяжелых физических ран.
Лейла покрывала лицо Рашида поцелуями, чувствуя соленый привкус льющихся ручьями слез.
— Ты не терял меня, не терял мою любовь. Пока я жива, моя любовь всегда будет с тобой. Я создана из любви к тебе. Я была обижена, уязвлена. Я пыталась защищаться. Но я решилась на свадьбу, чтобы остаться с тобой, надеясь, что однажды ты полюбишь меня хотя бы немного. Я всегда любила тебя. И всегда буду любить. Но, Рашид, как ты можешь любить меня после того, что сделала с тобой моя семья? После того, что натворила я сама? Ты должен меня ненавидеть.
— Ты дала мне гораздо больше, чем я заслуживаю. Твоей семье можно простить все из-за того, что они произвели на свет тебя. Ты должна поверить, что одно твое прикосновение, одна улыбка, одно мгновение в твоем обществе исцелили все мои раны. И я прошу тебя простить свою семью, чтобы обрести мир в душе. Если ты со мной, у меня есть все. И прошлое, и настоящее, и будущее. Я хочу лишь быть твоим любовником и мужем. И отцом нашего ребенка.
— И королем Азмахара! — вскрикнула Лейла.
— Азмахар заслуживает психически устойчивого монарха.
— Азмахару нужен ты. Твое предназначение — править королевством, защищая которое ты рисковал жизнью. Королевством, которое ты примешь на грани гибели и поведешь к процветанию. И это королевство выбрала тебя. Как я. Потому что ты — самый лучший. Так думают даже твои соперники. Даже Амджад так считает. Ты должен стать королем.
— Клянусь честью, я выполню все твои пожелания. Но почему бы не подождать и не посмотреть, на самом ли деле я — лучший кандидат на трон.
Лейла попыталась продолжить спор, но Рашид заставил ее замолчать страстным поцелуем. И вскоре они оказались там, где впервые занимались любовью: на матрасе, который Лейла попросила вернуть на место, потому что он оказался гораздо более удобным, чем роскошная кровать.
И они вернулись друг к другу, вновь воссоединившись телами, сердцами и душами.
Эпилог
Хайдар и Джалал злились не на шутку.
— Ты сказал, тебе нужна пара месяцев.
— И когда полгода превратились в пару месяцев? — уточнил Джалал, скрестив руки на груди и не понимая, чему так радостно улыбается их суровый друг.
— Вы ведь оба когда-то были готовы получить эту работу на постоянной основе. Неужели так трудно поработать полгода?
Хайдар шумно вздохнул:
— Просто ответь нам честно, черт тебя подери: у тебя действительно теперь все в порядке?
— Лучше, чем вы можете себе это представить. — Рашид улыбнулся, все еще удивляясь, как легко теперь ему это удается. — У меня уже есть одно чудо и скоро появится еще одно… уже через неделю.
