Робин Грейди - Созданы друг для друга
— Спасибо, но я больше не желаю об этом говорить.
Бишоп поднялся и пошел в дальний конец огромного кабинета, к шахматной доске.
— Тебе приходило в голову, что ты ее все еще любишь? — поинтересовался Уиллис.
— Ты видел меня с ней всего два раза.
— Хэйли уверена, что вы оба влюблены. А еще она сказала, как хорошо было бы, если бы вы опять нашли друг друга…
— Позволь мне кое в чем признаться.
Уиллис скрестил руки на груди:
— Слушаю.
— Я любил Лауру. Но этого недостаточно. Мало было тогда. Мало и теперь.
— Значит, ты собираешься вот все закончить и уйти. Опять.
У Бишопа затвердели скулы.
— Осторожнее, Уиллис.
— Почему? Боишься признать, что ты не прав?
— Я думал, ты обрадуешься продаже компании.
Бишоп обещал заместителю, что возьмет его с собой на любое предприятие, какое со временем организует. Они даже обсуждали вопрос партнерства. У Уиллиса были мужество и деловая хватка. Бишоп доверял ему.
Но может ли он верить Уиллису сейчас?
Уиллис тоже подошел, взял с доски шахматную фигурку и стал ее рассматривать.
— Эти шахматы тебе подарила Лаура, верно?
Бишоп прищурился. К чему это он?
— Свадебный подарок.
— И ты их хранишь.
— Это ценная вещь.
— Каждый день, глядя на них, ты вспоминаешь ее.
Бишоп открыл рот, собираясь это опровергнуть, но правда была слишком очевидна. Ему хотелось постоянно видеть какое-нибудь напоминание о Лауре.
Готов ли он избавиться от шахматной доски, как когда-то Лаура спрятала их свадебную фотографию?
Бишоп опять опустился в кресло. Он оперся локтями на подлокотники и принялся массировать виски. Надо кончать с этой ерундой.
— Лаура решила, что беременна, — признался он.
— Боже правый!.. — Уиллис плюхнулся в кресло напротив. — Это на самом деле так?
Глядя на доску, Бишоп помотал головой.
— Она подняла шум, когда к ней наконец вернулась память?
Уиллис говорил прямо, и Бишоп был ему за это благодарен.
— Сначала рассердилась. Но потом мы согласились, что если она носит нашего ребенка, то мы обязаны разобраться в наших делах.
— А потом выяснилось, что никакой беременности нет, и ты уехал?
— Она не стала бы слушать. До нее ничего не доходило — совсем как в прошлый раз.
Уиллис фыркнул:
— Ну правильно.
Бишоп понизил голос:
— Она считает точно так же, как и я. Без ребенка, который нас связал бы, нам постоянно мешало бы прошлое. Слишком долгая история. Слишком много плохих воспоминаний. — Он оторвал взгляд от доски. — Слишком многое требовалось простить.
— А какие воспоминания у тебя будут, когда тебе стукнет шестьдесят пять? Всю жизнь просидишь, чувствуя себя полным дерьмом?
Бишоп ощетинился:
— А чего ты от меня ждешь?
— Победы! Победы ради вас обоих!
Бишоп с горькой иронией ухмыльнулся:
— Отличная речь. Только это не спорт.
Уиллис покачал головой:
— Я и не говорю, что спорт. В бизнесе ты похож на тигра в засаде — хватаешь добычу и не отпускаешь. А когда речь идет о вашем счастье до конца дней, ты не говоришь ни да, ни нет. — Бишоп хотел встать, Уиллис схватил его за руку. — Поверь, я очень хорошо понимаю тебя. Мы с Хэйли тоже когда-то разбежались. Но я проглотил свою гордость и попросился обратно. Это было лучшее, что я когда-либо сделал.
Бишоп пристально смотрел на шахматную доску. Голова его раскалывалась. Наконец он переварил то, что сказал Уиллис.
Потом, пожалуй, впервые в жизни, передумал:
— Дай «Клэнси» знать, что мы не продаем компанию.
Он решительно направился к столу.
— Мы говорили о Лауре, — послышался недовольный голос Уиллиса.
— И по пути пришли ко мне Мерил. Нам еще многое предстоит сделать.
Бишоп рухнул в кресло.
— А Лаура?
Бишоп уже занимался документацией, которая слишком долго копилась в его электронной почте. Схватив ручку, он начал делать замечания на проекте участка и буркнул:
— Я позвоню.
— Когда?
— Когда позвоню.
Уиллис вышел из себя:
— Знаешь, ты — дурак, если не позвонишь.
Он хотел что-то добавить, но Бишоп поднял руку:
— Дискуссия окончена.
Уиллис ушел.
Бишоп решил сохранить компанию. Далеко не все им сделано. То же самое — и с Лаурой. Он позвонит… Но не сейчас.
Когда дело касалось Лауры, Бишоп был вынужден действовать импульсивно. Но на этот раз он все тщательно спланирует. Просто нужно выбрать правильное время и правильное место. И тогда уж он не отступит, пока не поставит мат.
Глава 14
Канун Нового года всегда был особым вечером.
Лауру и Грейс в детстве волновало приближение полуночи. Когда стрелки дедушкиных часов в гостиной наконец били двенадцать раз, они принимали участие в празднике, разворачивавшемся на всем восточном побережье, — бенгальские огни, объятия и поцелуи, надежды на исполнение всех желаний…
Потягивая белое фруктовое вино, Лаура рассматривала пышный и оживленный зал сквозь узкую щель зеленой с золотыми блестками маскарадной маски. Она приехала в Сидней с благотворительными целями — на праздник, который помогала организовывать.
Зал в пятнадцать тысяч квадратных футов имел антресоли, с которых свисали розовые, жемчужные и перламутровые, наполненные гелием, шары. Великолепные коринфские колонны поддерживали шестифутовые потолки. Праздник спонсировали сливки общества.
К несчастью, Лаура была не в состоянии воспринимать эту кипящую атмосферу. Честно говоря, она ждала минуты, когда можно будет уйти. Молодая женщина не жаловала поздние вечеринки.
Они с Бишопом окончательно распрощались два месяца назад. Ее бывший муж поступил не самым лучшим образом. Зря он воспользовался ее амнезией. Как бы ни было трудно, он обязан был рассказать ей правду.
Но Лаура не сердилась на него. Да и как можно, если она сама хотела быть с ним? Как, очевидно, и он с ней. Истина заключалась в том, что она и сейчас хочет его.
С самого начала все складывалось против них. Они оба хотели создать семью, но, стремясь к цели, добились только того, что между ними пролегла такая пропасть, через которую не перекинешь никакой мост. Они слишком разные, и этого не изменить. Они уже два раза пытались.
Тем не менее Лаура не могла не спрашивать себя…
Если бы два месяца назад они забеременели, были бы они с Бишопом сейчас вместе, с нетерпением ожидая рождения здорового малыша, обсуждая, какое дать ему имя? Или она во второй раз потеряла бы ребенка?
Когда память восстановилась, Лаура и помыслить не могла о том, чтобы рискнуть и попытаться еще раз забеременеть. Она ненавидела себя за утрату веры, о которой сама твердила всю ту неделю, что провела со своим бывшим мужем. Теперь и она предпочитает жить без риска… и без опасений добавить к старой боли новую.
