Гермина Блэк - Любовное кружево

— Нет-нет, все в порядке. Посидим еще. Мне не скучно, я просто немного сонная, прости. Здесь слишком жарко.

Последняя фраза была не более чем отговоркой, ибо в зале вовсю работали кондиционеры, да и стеклянные двери, ведущие на открытую террасу, были широко распахнуты.

— Я попрошу подать нам кофе на свежем воздухе, — сказала миссис Морнингтон. — И тебе надо пораньше лечь спать. Я забыла, что ты днем не отдохнула.

— Дэнверс рассказывала свою очередную бесконечную историю, — пояснила Оливия. — Я поинтересовалась, не может ли она делать то же самое на улице, но та раскудахталась, как старая курица. Понимаешь, тетушка Кэр, я больше не желаю чувствовать себя инвалидом. Я абсолютно здорова. Только бегать не могу. Я должна приучить себя к этому состоянию.

«Хватит ли у тебя сил, дорогая?» — подумала Кэролайн, уже не первый раз слыша это заявление.

— Думаю, на следующей неделе нам пора возвращаться, — заметила она вслух. — Как раз сэр Джеймс сможет тебя посмотреть, и надо ему рассказать о результатах обследования профессора Оутри.

— Нет! — внезапно громко воскликнула Оливия. — Я больше не собираюсь показываться сэру Джеймсу. Свое заключение он уже сделал.

— Но…

— Умоляю, тетушка! Не надо больше никаких докторов! Я от них устала. Нам уже сказали, что можно сделать, и это не помогло. Я очень тебя люблю и очень тебе благодарна за все, но давай забудем о врачах. Я очень надеюсь прожить без них.

Понимая, что возражать бесполезно, миссис Морнингтон кивнула:

— Естественно, ты сейчас в плохом настроении. Но постарайся выкинуть это из головы, дорогая. Я уверена — еще не все потеряно.

Поужинав в одиночестве, доктор Хардинг встал из-за стола с мыслью прогуляться перед сном. Проходя по залу, он заметил, что интересующая его пара исчезла. Он вышел в центральный вестибюль, сердито хмуря брови, ибо все еще не мог вспомнить, кто эта девушка и где он мог ее видеть. Снова он подумал о ее врачах. Хардинг даже не мог себе представить, что случайная встреча так западет ему в душу. Но, прокручивая в памяти то, что увидел в парке, он, как один из лучших ортопедов страны, естественно, не мог не задаться вопросом: все ли сделано для этой несчастной и нельзя ли предпринять что-либо еще?

Немало людей благодарили судьбу за тот день, когда его уверенные руки подарили им надежду. Поэтому ничего удивительного, что, встретив Оливию в момент крайнего упадка духа, он искренне захотел ей помочь.

До сих пор он не нашел времени сходить к морю. Мысль о прогулке по набережной показалась вполне уместной. Но сначала надо было оставить распоряжение у портье. В тот момент, когда он подошел к стойке администратора, миссис Морнингтон закончила перебирать почту, ничего для себя не нашла, повернулась, чтобы уйти, и оказалась лицом к лицу с доктором.

— Никак Гифф Хардинг! — воскликнула она в изумлении.

— Здравствуйте! Какая встреча! — расплылся в улыбке доктор, пожимая протянутую руку. — Я как раз вчера о вас думал. Я собирался позвонить вам по возвращении в Лондон.

— Но, мой милый мальчик, говорили, что ты в Америке! Я уж боялась, не стали ли мы жертвой еще одной «утечки мозгов»!

— Ко мне это не имеет отношения. Я просто ездил читать лекции в Филадельфию коллегам из госпиталя Райли. Там недавно открылось ортопедическое отделение.

— Ты единственный человек в мире, который может мне помочь! — с жаром продолжила пожилая леди.

— Вам? Что с вами случилось? — мгновенно отреагировал Хардинг.

— Со мной все в порядке. Это долго объяснять, но… Кстати, сколько времени ты здесь пробудешь?

— До субботы.

— Всего два дня! Но ты найдешь время поговорить со мной?

— Я постараюсь, — ответил он, видя неподдельную тревогу в ее глазах. — Завтра, боюсь, ничего не выйдет, но, может, мы пойдем посидим где-нибудь прямо сейчас?

— Как-нибудь позже, но обязательно до твоего отъезда, — сказала миссис Морнингтон. — А пока я очень хочу познакомить тебя с моей подопечной. Только, ради Бога, не проговорись, что меня интересует твое профессиональное мнение. Мы пьем кофе на террасе. Пошли!

Не дав Гиффорду опомниться, она двинулась вперед. Впрочем, он и не собирался отказываться. С Кэролайн Морнингтон его связывали давние и очень теплые отношения.

— Буду рад, — проговорил он, следуя за ней. Он всегда был готов и словом и делом помочь человеку, оказавшемуся в сложной ситуации. Если бы даже он не столь глубоко уважал миссис Морнингтон, он сделал бы это хотя бы ради памяти ее покойного мужа, чьим учеником он был в студенческие годы. Гиффорд считал себя весьма обязанным ему за те знания, которые приобрел.

Пройдя вдоль всей террасы, опоясывающей здание отеля со стороны главного входа, миссис Морнингтон остановилась у одного из столиков со стеклянной поверхностью.

— Ты, наверное, решила, что я заблудилась, дорогая?

Оливия сидела, пристально глядя сквозь вьющуюся зелень вдаль, туда, где между верхушками деревьев виднелась темно-сапфировая полоска моря, освещенного взошедшей луной.

— Нет, тетя Кэр. Но кофе уже принесли, и я боюсь, что он совсем остыл.

— При такой погоде вряд ли, — откликнулась миссис Морнингтон. — Зато я встретила очень близкого друга и хочу вас познакомить. Оливия, — церемонно произнесла она, — позволь представить тебе доктора Гиффорда Хардинга. Гифф, это моя приемная дочь Оливия Элейн.

Прежде чем миссис Морнингтон представила его, Гиффорд узнал в юной леди в абрикосовом платье девушку из парка и почувствовал, что это знакомство не доставит ей удовольствия. Прежние ощущения нахлынули с новой силой. В ее широко раскрытых глазах мелькнул холодок, что не ускользнуло от Гиффорда. Он понял, что она тоже помнит недавнюю встречу.

— Очень приятно, — произнес он дежурную вежливую фразу, постаравшись придать голосу максимально нейтральный тон.

— Очень приятно, — эхом откликнулась Оливия, подумав: «Как странно, что другом тетушки Кэр оказался человек, с которым я меньше всего хотела бы познакомиться». Даже при ее нынешнем неадекватном восприятии такая беспричинная неприязнь, лишь усилившаяся при известии о том, что этот человек — врач, выглядела довольно глупо. Впрочем, с тех пор как Оливия столь жестоко разочаровалась в людях его профессии, она считала себя совершенно свободной от обязанности быть вежливой по отношению к ним.

Она до сих пор словно чувствовала на себе острый, проницательный взгляд этих васильковых глаз. Это ощущение было неприятно Оливии. Известие о том, что обладатель этого взгляда — врач по профессии, только усилило неприязнь.