Гермина Блэк - Любовное кружево

— Они сказали, что больше ничего сделать нельзя.

— Кто это — они?

— Понимаешь, — вздохнула женщина, — когда это произошло, я повезла ее к Блейр-Робертсону, как-никак он один из крупнейших…

— Да-да, — нетерпеливо перебил ее Хардинг. — Я знаю. Расскажите же мне, что с ней случилось?

— Ох, конечно, ты же не знаешь. Она поехала с друзьями на уик-энд за город. И ей нужно было вернуться рано утром на репетицию. Девочка готовилась к своей первой настоящей роли — она должна была танцевать в «Лебедином озере». Это был тот шанс, к которому она стремилась всю жизнь… — Голос миссис Морнингтон дрогнул.

— Ну и?.. — торопил ее Гиффорд.

— Один из хозяев дома вызвался ее отвезти.

— И этот дурак разбил машину?

— Он не виноват. Один молодой негодяй, наверняка наркоман, угнал чужую машину «покататься». И врезался прямо в них на перекрестке. Обе машины — вдребезги, тот, кто вез Оливию, скончался на месте, ее выбросило… Ее, конечно, тут же доставили в ближайший госпиталь. С тяжелым сотрясением мозга и — как там установили — со сложным переломом бедра. Конечно, они сделали все, что могли, но я до сих пор думаю, что, если бы ее сразу отвезли в Лондон, все могло быть иначе. Я начала заставлять ее двигаться, как только это стало возможно. Они убеждали нас, что все пройдет, и Оливия пыталась им поверить, но я жутко переживала. Блейр-Робертсон не показал мне заключения, только успокаивал Оливию. В конце концов он был вынужден признать, что больше ничего сделать не может, дальнейшее улучшение — дело времени, и крайне неохотно сообщил, что с надеждой вернуться в балет ей придется расстаться навсегда. Я не могла с этим смириться, не говоря уж о бедной девочке. Поэтому я повезла ее в Вену, к специалисту, который считается одним из лучших ортопедов в мире.

— И что он сказал?

— Сказал, что нужна еще одна операция. Но честно признался, что шансов на успех — пятьдесят на пятьдесят. Максимум, на что можно рассчитывать, — она сможет нормально ходить. Главная для нее проблема — нагибаться, этого она практически не может. Ну, например, если уронит что-нибудь — ей уже не поднять.

— Понимаю. Я видел это сегодня днем.

— Ты видел ее?

— Да, — кивнул Гиффорд. — Но дело не в этом.

— Как ты мог заметить, — грустно сказала миссис Морнингтон, — нет никакой надежды, что она сможет продолжить свою карьеру. Но, Гиффорд, балет для нее — это вся жизнь! — Губы пожилой леди дрогнули. — Она не просто прекрасно танцевала; она артистка милостью Божьей!

Гиффорд нахмурился:

— Естественно, вам не пришло в голову обратиться ко мне…

— Да, я подумала о тебе совсем недавно. Ты знаешь, я до сих пор получаю все медицинские журналы, которые выписывал Элистер. И я прочитала твою статью, где ты пишешь об открытии, которое вы сделали с Пэйджем Чэмберсом. В прошлом году мы ведь с тобой не виделись. Меня довольно долго не было в Англии, ты уезжал в Америку. Теперь я поняла, что ты стал специалистом, который может творить чудеса!

— Ерунда, — твердо заявил Гиффорд. — Я просто пахал как одержимый, это верно, но к этим результатам мы пришли вместе с моими коллегами, и нам просто очень повезло.

— Я просто хочу знать, — четко произнесла миссис Морнингтон, — можно ли, по твоему мнению, сделать что-нибудь для Оливии?

— Как я могу сейчас судить? — не менее четко ответил вопросом на вопрос Гиффорд.

Взглянув на него, миссис Морнингтон внезапно осознала, насколько изменился этот любимый студент ее мужа с тех пор, как она видела его в последний раз, когда он оставил свой пост в одном из лондонских научных медицинских центров и прикрепил свою вывеску на двери одного из зданий на Уимпол-стрит. Теперь она поняла, с какой целью.

— Разумеется, — продолжил молодой доктор, — я ничего не могу сказать без обследования.

Миссис Морнингтон вздохнула:

— В этом-то все и дело. Она больше не желает знать никаких врачей. После вердикта профессора Рудольфа Шварца (Оливия категорически отказалась от операции с пятьюдесятью процентами на успех) она заявила, что дольше ходить по врачам бессмысленно. Если нельзя танцевать, сказала она, все остальное ее «не волнует», а к хромоте можно привыкнуть.

— Скажите ей, что она дурочка. Шанс есть, и его нельзя не использовать. — Гиффорд подался вперед, в глазах появилась решимость. — Послушайте, это может показаться самонадеянностью, и кому-нибудь другому я бы этого не предложил, но тут у меня есть предчувствие. — Он внезапно улыбнулся. — Я же кельт! И знаменитая кельтская интуиция подсказывает мне: давайте скажем мисс Элейн, что ее случай мне просто необходим для моей научной деятельности. Убедите ее показаться мне. Правда, это можно будет сделать только в Лондоне, потому что мне придется через день уехать отсюда, впрочем, оставаться здесь мне и незачем. Скажите, что вы верите — я могу ей помочь. Убедите ее дать мне возможность хотя бы попытаться, рискнуть. Этот способ, который открыли мы с Чэмберсом, помогает в очень тяжелых случаях. Раньше они считались безнадежными. Я, конечно, не строю иллюзий, но… Совершенно необязательно, чтобы она стала первым безнадежным случаем в моей практике!

— Если бы только мне удалось ее уговорить, — снова вздохнула миссис Морнингтон.

— Вы должны попытаться. Если удастся — дальше мое дело, — заявил Гиффорд. — Честно говоря, я не очень люблю пациентов, которые не доверяют врачам, но в данном случае ничего не поделать, коли речь идет о мисс Элейн, не так ли? — Улыбка вновь на мгновение осветила его озабоченное лицо. — Надеюсь, вы не считаете, что я заманиваю клиентуру?

— Не говори глупостей! Когда она могла бы прийти?

— Честно говоря, сейчас я не могу сказать точно. У меня очень плотный график, расписание составляет секретарша.

— Черкани мне открытку, — твердо заявила миссис Морнингтон. — Я добьюсь, чтобы ваша встреча состоялась, даже если мне придется притащить ее туда волоком.

— Хорошо, — откликнулся Гиффорд. Внешне спокойный, он вдруг ощутил какое-то странное возбуждение. Подобное возбуждение охватывало его всякий раз, когда он чувствовал, что его мастерству брошен вызов. Он всегда принимал его с радостью, но сейчас, почти забыв о физическом состоянии Оливии и помня лишь выражение отчаяния и полного краха в ее золотистых глазах, осознал, что, если она доверится его рукам, он возьмет на себя самую большую ответственность за всю свою карьеру.

Никаких «если». Она должна прийти.

Глава 3

На следующее утро Гиффорд не встречался с Оливией и не беседовал больше с миссис Морнингтон. Телефонный звонок, которого он ждал, застал его за бритьем. Гиффорд снял трубку и услышал молодой женский голос: