Лора Грэхем - Твоя навеки

— Так или иначе, вам там сейчас делать нечего. Боюсь, резервуар с пропаном пуст, а значит, дом без обогрева. Оставаться там на ночь нельзя — замерзнете. Утром я отвезу вас туда, и мы глянем, что можно сделать. — Мы глянем? — переспросил себя Мик. А впрочем, почему бы нет?

Господи, и откуда же она свалилась? Интересно, как собирается здесь жить эта фарфоровая куколка, видимо слегка переступившая за порог тридцати? Она, кажется, даже не представляет, что перед тем, как зимой въезжать в пустой загородный дом, нужно договориться о подключении электричества, заполнить газом резервуары, наладить паровое отопление… Если бы она удосужилась сделать хотя бы одну из этих вещей, он бы уже прознал об этом. Нет, о чем тут говорить? Дом Монроузов совершенно непригоден сейчас для жилья и останется таковым как минимум еще несколько дней. Дьявольщина! Что же ему делать с ней? Ладно, улучшится погода — отправлю ее в мотель решил про себя Мик.

Уже то хорошо, что она не болтлива. Молчит, только очень уж явно жмется к дверце, так что ремень съехал чуть ли не к самой шее. Надо бы предупредить, что при резкой остановке можно невзначай повредить горло, подумал Мик, но очень уж не хочется. В конце концов, это ее дело, как сидеть. Как порядочный человек он уже пришел ей на помощь, не дал замерзнуть на дороге, и довольно — все остальное его не касается.

Дом помощника шерифа располагался в миле от окружной дороги, среди скалистых холмов. Последнее обстоятельство сыграла решающую роль при покупке имения — вид каменистых отрогов рождал в душе Мика ощущение защищенности и уединения. Подъехать к ранчо можно было только с одной стороны, и это тоже более чем устраивало Мика. Привычка — ноша, которую легче тащить, чем сбросить, а раз так, почему бы не выбрать для жилья место, где в случае чего без труда можно окопаться и держать круговую оборону — мало ли что в жизни случается.

Нынешним вечером место это, однако, не показалось ему таким уж привлекательным. Скалистые отвесы выглядели угрюмо-серыми — в тон побуревшей и заиндевевшей траве, а когда Мик вышел из автомобиля, лицо начала сечь ледяная крупа. Просто вечер такой поганый и тоскливый, в этом все дело, поежившись, подумал он. Слава Богу, сегодня он не на дежурстве.

Проводив нежданно-нежданно свалившуюся на его голову гостью в кухню, он оставил ее на минуту, чтобы налить воды в кофейник.

— Мне нужно проверить скотину, сказал он. — Чувствуйте себя как дома, кофе выпейте. Я вернусь, и тогда поужинаем.

— Постойте!

Мик замер у двери, взявшись за ручку, потом неохотно обернулся.

— Вы так и не сказали, как вас зовут, — застенчиво сказала она, такая хрупкая и потерянная в его громадной кухне.

Только сейчас Мик понял, до чего же миниатюрна эта женщина. Метр пятьдесят, максимум пятьдесят пять ростом. Она ждала, зябко кутаясь в легкую курточку, и он, помедлив, ответил:

— Я — Мик Пэриш.

— А я — Фэйт Уильямс, — вежливо и смирно, как воспитанная школьница, ответила она. — Спасибо, что выручили меня.

А-а, черт! — подумал Мик и озадаченно сдвинул фуражку на затылок.

— Это мой служебный долг, — коротко бросил он и исчез в темном прямоугольнике двери.

Не вспомнила. Даже имени его не вспомнила. Что ж, может быть, так оно и лучше. Если уж и он не узнал ее сразу, то чего же требовать от нее?..

Вместе с Миком в кухню ворвался холодный воздух.

— Ну и погодка! — сообщил он, стряхивая с плеч и фуражки снег. — Собаку во двор не выгонишь…

И с этими словами он направился прямо к кофейнику. Секундой позже он уже стоял у стойки с чашкой дымящегося ароматного напитка в своих огромных ручищах. Из-под расстегнутой серо-зеленой зимней куртки выглядывала довольно свежая форменная рубашка цвета хаки с серебряной звездой. Глаза Мика, поблуждав, волей-неволей остановились на гостье, смиренно сидевшей за столом. Да, все правильно, те же белые, сахарно-белые волосы, только на этот раз взбитые в волну кудрей, мягко ниспадающую на плечи. Волосы, по которым так и хотелось пробежаться рукой, на ощупь определить их фактуру.

И лицо — то же самое, нежно очерченное, разве что возле губ залегла жесткая складка, а в глазах появилась усталость. Да, потрепала тебя жизнь, подумал Мик, торопливо отводя взгляд от ее нежно-розовых, чуть припухлых губ.

И тут в нем что-то оборвалось, и он замер с чашкой в руке, до неприличия откровенно уставившись на нее: женщина была беременна! Совершенно определенно беременна — месяце на пятом, если судить на первый взгляд; может, даже на шестом. Мик сам поразился своей реакции — его словно обожгло изнутри. Он медленно перевел взгляд на бедное лицо.

— Миссис Уильямс, — сказал он, вновь обретя дар речи. — Вы не хотите мне рассказать, что вообще с вами случилось?

Руки гостьи судорожно сжали чашку с кофе, до которого она даже не дотронулась. Не женщина, а комок нервов, с досадой констатировал Мик.

Прошло секунд десять, прежде чем она ответила, по-прежнему не поднимая глаз:

— Вы о чем?..

Фыркнув, Мик глотнул кофе.

— Беременные женщины не несутся ночью в гололед на бешеной скорости неизвестно куда… По крайней мере, я всегда так считал.

Женщина прикусила губу.

— А почему бы и нет?

— Почему бы и нет?.. — в раздумье повторил помощник шерифа.

Уймись, Мик, — предостерег он сам себя. Если ты не прекратишь расспросы, то, чего доброго, получишь ответ. Не взваливай на себя чужие проблемы. Хватит разыгрывать из себя спасателя заблудших душ, тем более что она сама ни о чем тебя не просит, и даже, пожалуй, твоего участия и твоей помощи боится больше всего на свете.

— Видите ли, — услышал он вдруг свой собственный голос, — обычно беременные женщины озабочены тем, чтобы иметь возможность в любую минуту вызвать врача или просто позвать кого-нибудь на помощь. Что, ваш муж приедет через день или два?

Мик успел заметить, что на пальце Фэйт нет обручального кольца, но само по себе это обстоятельство еще ни о чем не говорило. Вглядевшись, он увидел еле заметный след на пальце — явное напоминание о недавно снятом кольце. Развод, так, вероятно, надо понимать.

Женщина побледнела еще больше: лицо ее приобрело пепельный оттенок. Что за ерунда? — невольно спросил себя Мик. От невинного вопроса она приходит в ужас, как от сообщения об атомной бомбардировке.

— Мне кажется… Извините, но мне кажется, вас это не должно касаться, — еле слышно ответила женщина, поднимая на него глаза.

— Боюсь, что должно, — сухо возразил Мик. — Хочу я того или нет, но отныне вы будете моей ближайшей соседкой, а я соответственно — вашим единственным на несколько десятков миль соседом. Если что-то стрясется, это неизбежно затронет и меня, миссис Уильямс. Вы что, собираетесь жить одна?