Мирра Блайт - Посланец небес

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, пока Анна шла открывать дверь. Время близилось к ланчу, и уже никак нельзя было оставаться дольше в постели.

Она испытала что-то вроде шока, увидев за дверью Марию, да еще с покрасневшими глазами – похоже, она недавно плакала.

– Впусти меня, пожалуйста. – Она вытерла глаза маленьким кружевным платочком. Анна молча кивнула и распахнула дверь.

– Прости, что так врываюсь, – сказала Мария, потупив глаза. – Не знала, что ты спишь.

– Ничего страшного, – поспешила ответить Анна. – Уже поздно, давно пора вставать. – Она зевнула и, извиняясь, улыбнулась.

Мария была уже одета в дорогу – тот же наряд, красивый и удобный, в котором она приехала в Брайдвуд-хаус. Черный с золотом джемпер с короткими рукавами, брюки и туфли без каблуков.

Анна, в накинутом на ночную рубашку халатике, кивком пригласила Марию садиться. У Марии задрожали губы, казалось, она сейчас расплачется.

– Что случилось? – озабоченно спросила Анна. Это было так не похоже на Марию, которая прекрасно Контролировала себя все это время, что Анна встревожилась. – Не послать ли за доктором?

– Я… – Мария глубоко вздохнула и не много успокоилась. – Я решила, что должна поговорить с тобой. Потому что… – к горлу снова подступил комок, – ты так добра, прощаешь мое ужасное поведение. Все это время ты так, – как будет правильно по-английски? – порядочно вела себя. А я приношу такие новости. Нет! – Она поднялась и направилась к двери. – Это жестоко. Я не могу быть такой жестокой.

Анна остановила ее, уже не на шутку испугавшись.

– О чем ты?

Мария взглянула блестящими карими глазами, поколебалась и со вздохом грациозно опустилась на стул.

– Я знаю, ты возненавидишь меня… – Она замолчала, подбирая слова. – Я долго думала и… – Подняла голову и нервно закусила губу.

У Анны появилось желание пощупать ее лоб и проверить, нет ли жара. Или, может быть, это просто галлюцинации? Однако, несомненно, она ведет себя крайне странно.

– Расскажи, спокойно и приветливо сказала Анна, – чем ты так расстроена. – Она заколола волосы и присела на краешек кровати напротив Марии.

– Я услышала разговор Эдвина с отцом, – тихо сказала Мария, и Анна тут же почувствовала, что дальше последуют плохие новости. – Продолжать? – спросила Мария, увидев ее изменившееся лицо, и Анна кивнула.

– Тебе будет неприятно услышать все это. – Мария глубоко вздохнула и слегка пожала плечами. – Они были в кабинете, – пробормотала она так тихо, что Анне пришлось наклониться, чтобы расслышать. Сегодня утром. Рано. Дверь была приоткрыта, я уже собралась постучать, чтобы войти, по услышала твое имя. Что-то остановило меня. Сама не знаю. – Ее карие глаза молили о прощении.

– И что же ты услышала? – Анне стало трудно говорить, язык почему-то перестал слушаться.

– Джулиус сказал Эдвину, что ты попросила у него отпуск. Ты помнишь?

Анна кивнула.

– Он как-то устало говорил, что не знает, как быть с тобой. – Мария комкала кружевной платочек. – Ты уверена, что я должна рассказывать об этом?

Анна снова кивнула. Краска сбежала с лица, возникла мысль: наверное, она еще не проснулась, еще спит и ей снится кошмар, будто она движется к чему-то страшному и не может остановиться, ноги сами несут ее вперед, хотя надо повернуться и бежать без оглядки.

– Он говорил, – все так же мучительно медленно продолжала Мария, – что ты больше не нужна ему, но не хватает духа сказать тебе об этом. Что теперь снова на ногах и может обойтись без сиделки. Мне, конечно, нужно было уйти, я и так услышала слишком много, но тут заговорил Эдвин. Он усмехнулся и сказал, что это не проблема, что ты уезжаешь с ним в Италию. Всего лишь на несколько недель, самое большее, на три месяца. И у Джулиуса будет время собраться с мыслями и написать тебе, чтобы ты не возвращалась в Брайдвуд-хаус.

В комнате повисла мертвая тишина. Слышалось лишь тиканье старинных часов, стоявших на туалетном столике.

– Ты уверена? – тихо спросила Анна дрогнувшим голосом, и Мария, чьи глаза переполняла печаль, кивнула.

– Эдвин просил тебя уехать с ним в Италию? – в свою очередь спросила Мария. Анна отвела взгляд и кивнула. В глазах стояли слезы, и она вдруг увидела, что так сильно сжимает спинку кровати, что костяшки пальцев побелели.

– Прости меня. – Мария отвела взгляд, смущенно вертя толстое витое кольцо на безымянном пальце. – Я была бы рада не верить своим ушам, но слышала разговор так же отчетливо, как сейчас тебя.

– Они говорили еще о чем-нибудь? – прошептала Анна.

– Эдвин сказал, что вообще-то блондинки не в его вкусе и он удивляется своей внезапно возникшей страсти, но здесь нет ничего страшного. Потом он закрыл дверь. Я чуть не умерла от страха. Думала, он заметит меня, увидит, что подслушиваю, хотя это получилось случайно.

Анна смотрела перед собой, ничего не видя и не слыша. Видимо, так все и было. Мария просто не могла знать, что Эдвин собрался увезти ее в Италию. Эта женщина – не телепат. Анна прикрыла глаза и представила Эдвина с высокомерной улыбкой на устах, говорящего Джулиусу, что их связь продлится максимум три месяца.

Что еще обсуждалось за закрытой дверью? Вся сцена казалась несколько странной. Что-то здесь было не так. Но никаким иным образом Мария не могла бы узнать об Италии. Зачем выдумывать все это, если она уже примирилась с тем, что не интересует Эдвина?

Джулиус действительно больше не нуждается в сиделке. Да и до приезда Эдвина она выполняла скорее роль компаньонки. Теперь же все его мысли занимала новая работа, он вновь стал независимым. Разве он захочет, чтобы ока по – прежнему ходила за ним следом, водила за ручку гулять и напоминала, что нужно принять лекарство?

– Я должна уехать, – сказала Анна, поднялась и стала беспокойно расхаживать по комнате. – Сейчас же.

Мария не ответила, но молчанием выразила согласие. Анна вдруг почувствовала, что просто необходимо поделиться своими волнениями, пусть далее с Марией.

– Что мне делать? Я должна повидаться с Джулиусом перед отъездом. Нельзя же просто так уехать.

Она не упомянула об Эдвине. О чем теперь говорить, если ее вчерашнее любопытство пересилило слабый голос, моливший об осторожности. Благоразумие подвело ее, и рассчитывать больше не на что. Она снова почувствовала себя униженной, но теперь придется проглотить унижение, каким бы горьким оно ни оказалось.

– Я не уверена, – проговорила Мария, и Анна взглянула удивленно.

– Но я провела с ним столько времени. Он – мой друг.

– Именно поэтому тебе и не нужно говорить о своем решении уехать. Понимаешь, ведь ты только усилишь в нем чувство вины.