Морячка с Кавказа - Нина Александровна Иконникова
– Ой, Володя, смотри, сколько сразу народу появилось. Да как все элегантно одеты. А рубашки, какие на них белоснежные! – не устаю поражаться этой белизне, не встречающейся в природе.
– Это закончился рабочий день.
– Представляешь, если бы у нас так элегантно все одевались?
– Нет, Виолочка, даже не представляю. А ты знаешь, что в автобусах снимают обувь? – добивает меня он.
– Как, снимают обувь? Зачем?
– А давай мы на автобусе в ближайший городок съездим, – Володя ведет меня на автобусную остановку.
Подошел автобус, на вид абсолютно новый. При входе нас встречает с улыбкой и поклоном женщина-кондуктор. Водитель, естественно, в белом-белом пиджаке и такого же цвета фуражке. Вход в автобус начинается с холла, примерно два на два метра. Здесь все пассажиры снимают обувь, ставят ее на специальные подставочки, и в одних носках (белых, конечно!), и проходят дальше по ковровой дорожке. Расстояние между креслами в салоне автобуса большое, здесь есть и телевизор, и кондиционер. Никто не толкается, не ругается, не слышно родной нецензурной брани. Все достойно, спокойно, с улыбкой и поклонами.
– Нет, мой хороший, так жить нельзя. От этого изобилия, от чистоты и порядка, от инфаркта умереть можно. Мое сердце не выдерживает такой налаженной жизни, – ставлю я заключительную точку в нашей экскурсии.
Мой капитан засмеялся от такого оптимистичного вывода. Вот такой мне и запомнилась Япония: доброжелательные люди, много солнца, улыбок, зеркальные дома и чистота. Первое впечатление, конечно, самое сильное. Оно со мной осталось навсегда.
Через три дня мы уходим домой. Но наша собачка Динка категорически не желает возвращаться на судно, твердо решив не возвращаться к своему верному псу. Судя по всему, ей элегантные японские женихи больше нравятся. Моряки целых два часа мотались по причалу, приманивая эту проказницу, но она ловко удирает. Лишь убедившись, что вся команда уже на пароходе, Динка выползла откуда-то из укрытия и села вдали от трапа. Эта предательница, видно захотела нас проводить, как истинная морская леди. Бедный Дик! Он истерично лает с палубы на плутовку. Всем своим недовольным видом пес показывает, что не желает лишаться своей боевой корабельной подруги. Но и сойти на берег он не может, ведь опытный корабельный пес знает, что нужно беспрекословно выполнять приказы капитана. А Динка весело крутит своей плутоватой двортерьерской мордой, и возвращаться не собирается.
Ну, надо же, собака, и та пронюхала, где косточки слаще. Как я ее понимаю! Разве можно добровольно уйти с изобильного порта в нашу нищету? Собака, и та просекла момент, когда можно сделать команде лапкой «адью». Да и вообще, может ее тошнит от постоянной качки, кто ее знает? Она же не скажет. А здесь сытно, красиво, земля под лапами не шатается. Живи и радуйся. Наш экипаж бегает по палубе и зовет эту предательницу, обещая ей гору колбасы, косточек, и разных других деликатесов. Но дама непреклонна.
– Убирайте трап! – не выдерживает капитан, он очень злится.
Володя не имеет права задерживаться ни на минуту, ведь все задержки оплачиваются валютой. Ему жаль нашу мелкую предательницу, но оплачивать ее пребывание на чужой земле долларами он не может. Нервы боцмана не выдерживают, и каким-то чудом он все-таки умудряется в последнюю секунду поймать зазевавшуюся Динку. Та, слишком поздно сообразившая, что это ловушка, попыталась немедленно вырваться и смыться. Но Саша крепко схватил неудавшуюся эмигрантку на руки, и быстро взбежав по трапу, опустил ее на палубу. Дик от пережитого шока заливается радостным лаем. Он откровенно рад, что подруга вернулась в родные пенаты. А вот дама, страшно огорченная своей оплошностью, гордо поднимает хвост, и, встряхнув головой, щелкнув при этом ушами, как бы поправляя прическу, куда-то уходит. Своим надменным уходом она демонстрирует нам, что решив ее забрать обратно, мы плюнули в ее тонкую собачью душу. Она на нас обиделась. Команда со смехом расходится по своим рабочим местам. Все, пора домой.
Когда мы вышли из порта, я вдруг поняла, что соскучилась по воющему ветру, страшной качке, по скрипу корабля. Это же непостижимо – тебе тяжело, но ты снова и снова хочешь выйти в море. И я теперь знаю, почему моряки не могут долго жить берегу. Море забирает у тебя сердце и оставляет его себе. Навсегда.
13
Заканчивается мой первый рейс. Завтра мы уже будем во Владивостоке. Я так соскучилась по сыну. Правда, не знаю, как теперь быть с Георгием Александровичем. И зачем я за него замуж обещала выйти? Что же я бестолковая наделала?
– Ты, вот что, подруга, – подливает масло в огонь моих переживаний Гюрза, – ты за своего академика замуж выходи. А на капитана не рассчитывай, мы с ним не один год в море ходим. У него всегда самая красивая женщина на корабле была. На один рейс. Просекаешь? На один. Так что губы закатай обратно, сложи их бантиком, и в загс с академиком ступай. Будешь женой академика.
– Профессора, – шепчу я, – он профессор.
– Да мне по барабану, кто он. Побаловалась на корабле немножко, и хватит. Откусила кусочек своего женского счастья, и молчи в тряпочку. Я ж тебя, интеллигентку, знаю: домой вернемся, а ты возьмешь и признаешься жениху, что, вот с капитаном снюхалась. Не надо, молчи.
– Галя, я прекрасно понимаю, что мои отношения с Владимиром Ивановичем временные. И знаю, что чудес не бывает. Не надо об этом говорить. Ни на что серьезное я не рассчитываю. Давай не будем об этом больше говорить. Хорошо?
Мне очень тяжело от этого разговора. Но от Володи, его любви и безмерной нежности совершенно потеряла голову. Поэтому мне так хочется верить, что он меня и правда любит. Я помню его признание в любви, но все равно не верю, что это правда. В себе-то я не сомневаюсь. А в нем… Мало ли что сказал мужчина в минуту слабости? Но где-то там, внутри, теплится надежда, что я все-таки ему нужна.
– Галя, а ты когда сходишь на берег? Завтра? – перевожу разговор на другую тему.
– Нет, дня через три. А ты?
– Я тоже через три дня. Так хочется сына увидеть.
– Так завтра или послезавтра сюда пустят всех, кто придет. Так что будь готова к встрече, – она нехорошо хихикнула. – Иди, отдыхай. Побалуйся с командиром последнюю ночку.
Странная щедрость с ее стороны, мне еще два часа работать. Я с удивлением смотрю на нее.
– Иди, иди, завтра придешь.
Но мой капитан сегодня ночевать не пришел. Не сомкнув
