Морячка с Кавказа - Нина Александровна Иконникова
А супермаркеты предоставляют такой выбор продуктов, что мне, человеку не подготовленному, не привыкшему к изобилию, стало дурно. Огромное разноообразие овощей, фруктов, мясных продуктов – это все можно купить в одном месте. Морковочка, помытая и очищенная, аккуратно упакована в отдельные пакетики от одной штучки до трех. Картофель, помытый, конечно, был предоставлен и в очищенном виде, и в неочищенном. Причем он расфасован от трех картофелин до шести штук в пакетике. Очищенный картофель продается и нарезанный: соломкой, кружочками, дольками, кубиками. Для японской женщины вообще нет проблем приготовить обед или ужин.
То ли дело у нас: отработаешь день на работе, а вечером с языком на плечах рысью бежишь по магазинам. Где хватаешь что-нибудь с полупустых полок, если успеешь, конечно. А затем бодрой рысью бежишь домой, где распаковав покупку, с грустью и отчаянием понимаешь, что достался тебе кусок умершего от старости животного еще в мезозойскую эру. Гнилая картошка, вялая морковь и прогорклое сливочное масло завершают продуктовую корзину. В результате всегда живешь в тонусе, жиреть некогда. От этих сравнений мне захотелось завыть, как собачка на полную луну. Мои оптимистичные сравнения прервал Володя:
– Пойдем, купим тебе что-нибудь. Здесь есть крытая улица, тянется она на несколько километров, там всякого добра полно.
Вышли на улицу из магазина, а там накрапывает мелкий дождик.
– Ой, Володя, промокнем. Куда же пойти, чтобы не намокнуть?
Володя подошел к огромной корзине возле выхода из магазина и достал оттуда зонтик. Раскрыл его и протянул мне:
– Бери, не промокнем. Пойдем дальше.
– С ума сошел, – шепчу я, – поставь на место, стыдно. Это же не наш зонтик.
– Это бесплатные зонты для покупателей магазина.
– Бесплатные зонтики для покупателей?! Разве такое бывает?
Эта новость выбила меня из колеи надолго. Наконец мы пришли к улице, которая носит название Труба. Она вся накрыта прозрачным навесом, а с двух сторон магазины. Товар здесь лежит и на прилавках, выставленных на улице, и находится внутри самих магазинов. Продавцы сидят только в магазинчиках, на улицах их нет. Я быстренько представила такое положение дел в России, и поняла, что нам так никогда не жить. У нас украдут все сразу, одним махом. И продавцы пойдут нищими по миру. Не уважают в России чужой труд. Ох, не уважают.
А сколько здесь всяких нужных вещей, на разный вкус и кошелек! Кружится моя бедная головушка от выбора. Был бы здесь один магазинчик с кучей покупателей, и уродливыми сапогами «Прощай, молодость», голова была бы на месте. Урвал бы их, надел на ноги, и вперед – на трудовой подвиг. А тут мучайся, выбирай, ведь одна вещь лучше другой. И еще здесь есть даже магазин, где все по сто иен, на сегодняшний курс это по одному доллару. В нем за этот самый доллар можно купить все, что хочешь, от швейной иголки до модельных туфлей. Короче говоря, для меня, российского матроса, здесь работы – непочатый край. В результате многочасовых хождений я накупила себе такой нужной косметики, а сыну кроссовки. От этих покупок настроение поднялось.
– А теперь я покажу тебе музей электроники.
Я, преисполненная оптимизмом от удачных покупок, согласилась с радостью. Мы воспользовались такси, так как я после длительного плавания, с непривычки уже еле-еле волочила ноги. Таксист наш в кипенно-белой рубашке, в пиджаке и фуражке такого ярко-белого цвета, что у меня заболели глаза. А выглядит он так величественно, как какой-нибудь герцог из Англии. На спинках кресел надеты накидочки, связанные то ли из велюра, то ли бархата, нежные на ощупь и белые! А вообще-то здесь, в Японии, белый цвет очень яркий, режущий глаз. Такого цвета я не видела больше нигде. Как они этого добиваются, для меня загадка.
Посещение музея меня потрясло. Ну, нельзя же так человека из каменного века резко бросать в век космических технологий! Много чудес я здесь увидела. Но когда кошечка, электронная, конечно, помяукав, взяла в ротик котенка, и куда-то потащила, я расплакалась.
– Что с тобой? – Володя вывел меня на улицу.
– Ты понимаешь, здесь кошечек электронных делают, жизни радуются, а у нас там война. Я этой красотой любуюсь, а мои родители может с голоду умирают.
Он обнял меня и долго-долго держал в своих объятиях, пока я не пришла в себя.
– Прости, – шмыгнув носом, прошептала я.
– Ничего-ничего. Не плачь, будем и мы с тобой в достатке жить, и война на Кавказе скоро закончится. Перевезешь своих родителей во Владивосток, и все будет хорошо. А война…, – он немного помолчал, взял меня за руку, и сказал, – пошли.
– Куда?
– Пойдем, я тебе что-то покажу.
Шли мы недолго, остановились у какого-то памятника. На тумбе из гранита сидит гранитный малыш, а рядышком, тоже из камня, стоя на земле и опираясь на тумбу, стоит второй. Вокруг обелиска посажены красивые красные цветочки.
– Это памятник детям, погибшим после бомбежки атомными бомбами Хиросимы и Нагасаки. У каждого народа, девочка моя, своя война, – тихо произнес Володя.
Мое сердце сжалось от жалости к детям, погибшим из-за страшной радиации. Да, Володя прав, у каждого своя война.
– А пойдем, я тебе музей драгоценных камней покажу. Купим что-нибудь, – прерывает он грустное, затянувшее молчание.
– Пойдем.
В шикарном величественном музее собраны коллекции разных-разных камней. Очень много сувениров, Володя подарил мне мышку из аметиста.
– Смотри, как она на тебя похожа, – улыбаясь, протянул мне статуэтку.
– Чем же она на меня похожа? – я от удивления вздернула брови.
– Такая же хорошенькая, маленькая и тихенькая, готовая в любую минуту забиться в норку, чтобы никто не видел. Так хочется держать ее в руках, и долго-долго гладить, целовать, защищая от всех наглых котов и кошек.
Я рассмеялась, понимая, на что он намекает. Это Володя вспомнил, как я просила о моей просьбе при приеме на корабль, дать мне такую работу, чтобы меня никто не видел. Хорошо, что крокодильчика не подарил.
Мы идем в сторону порта. Пустынные улицы вдруг стали многочисленными, откуда-то появились люди. Они идут толпами,
