Связанные кровью - Кора Рейли

Она тихо рассмеялась.

— Я люблю своих детей. Есть так много прекрасных моментов, которыми я дорожу. Мне нравится быть матерью, и, может, тебе это тоже понравится, а может, и нет. Будут прекрасные моменты и очень тяжелые. Для меня тяжелые моменты стоят того, потому что чудесные перевешивают все остальное, но я не могу сказать тебе, будет ли это то же самое для тебя. Это вам с Маттео решать.

Я крепко обняла Арию.

— Большое спасибо, Ария. Я не часто говорю тебе об этом, но я люблю тебя.

Руки Арии задрожали вокруг меня, и я услышала, как она всхлипнула, и мои собственные глаза наполнились слезами.

— Не плачь, — твердо сказала я, отстраняясь.

Ария со слезами на глазах улыбнулась.

— Ты должна напоминать себе.

Я нахмурилась.

— Видишь ли, гормоны беременности уже разрушают мою жизнь.

Она покачала головой, и ее улыбка исчезла.

— Когда назначен приём?

Я сглотнула.

— На следующей неделе.

— Если хочешь, чтобы я пошла с тобой, скажи, ладно?

Я сжала ее руку.

— Спасибо, но я думаю, нам с Маттео нужно справиться с этим как пара, — прошептала я. — Ария, пожалуйста, не говори Лили. Я не хочу, чтобы об этом знали другие люди, и действительно не хочу вызывать у нее эмоциональное смятение в ее положении. Я хочу, чтобы она наслаждалась своей беременностью на все сто процентов и не чувствовала себя виноватой за то, что поделилась своей радостью.

— Не скажу. Это твоё решение, если и когда ты захочешь поделиться этим с ней.

Глава 4

Джианна

Дни, казалось, слипались, как клей, проходя мучительно медленно. Я почти не спала по ночам, мой мозг работал на пределе. На самом деле я не чувствовала себя беременной, и все же ощущала себя по-другому. В моем теле происходило что-то такое, что я совершенно не могла контролировать. Мы с Маттео не говорили ни о слове на букву «Б» ни о слове на букву «А». Мы старались делать вид, что все идет как обычно, пока не наступил день икс. День, который должен был избавить меня от бремени, которое все еще ощущалось как бремя само по себе.

По дороге в клинику мы не разговаривали. Маттео не был тихим типом, и я не была уверена, молчал ли он ради меня или ради себя. Рука Маттео крепко сжимала мою, когда мы вошли в здание, и он не опускал меня, когда мы устроились на неудобных стульях в стерильной приемной клиники. В клинике мы были одни. Лука и Маттео позаботились о том, чтобы к моему приезду других пациентов не было. Я знала, что Лука не хотел, чтобы об этом узнали. Фамилья находилась бы в смятении, если бы выяснилось, что я избавилась от ребенка, хотя мы с Маттео женаты. Я могла догадаться, какие предположения это породит. Она беременна от другого мужчины? Моя репутация все еще была плохой из-за моего побега много лет назад, и я сомневалась, что она когда-нибудь станет лучше, но это могло погубить меня навсегда. Мне было все равно. Не насчет моей репутации, конечно. Я больше не была уверена в своих чувствах. Последние несколько дней прошли как в тумане.

— Миссис Витиелло, вы можете войти, — сказала медсестра.

Голос ее звучал вежливо, но на лице застыло напряжение, а бросая взгляд на Маттео, то даже страх. Я даже не хотела знать, что Лука и Маттео сказали персоналу клиники, обеспечивая их конфиденциальность.

Маттео поднялся, и после минутного колебания я сделала то же самое. Рука Маттео, лежащая на моей, была теплой и сильной, а лицо обнадёживающим. Я снова попыталась найти его истинные чувства в глазах, но они были насторожены так, как я давно не видела.

Он повел меня к процедурному кабинету, но я застыла в дверях, мои глаза остановились на кресле, в котором я скоро окажусь на осмотре перед фактическим абортом. Моя грудь сжалась, и я едва могла дышать. Маттео уставился на меня, сдвинув брови.

— Джианна?

Я сглотнула и медленно покачала головой.

— Я не могу, — прошептала я.

Медсестра отступила назад, давая нам возможность побыть наедине. Маттео придвинулся очень близко, заслоняя меня своим высоким телом от комнаты и ее обитателей, доктора и еще одной медсестры.

— Все в порядке. Что бы ты ни сделала, все будет хорошо.

Я снова покачала головой.

— Я не хочу становиться матерью. Я не хочу ребенка.

Маттео нахмурился.

— Хорошо.

— Но я не могу этого сделать. Я не могу от него избавиться.

— Хорошо, — снова сказал Маттео, но я могу сказать, что он был смущен.

— Я просто не могу.

Я знала, что буду чувствовать себя виноватой, потому что деньги не были проблемой. У нас достаточно денег, чтобы дюжина нянек могла растить ребенка. Наша с Маттео жизнь даже не изменится… но я знала, что даже это не выход. Я была смущена и ошеломлена.

— Я не могу, — повторила я, делая шаг назад.

Маттео кивнул.

— Хорошо. Я все улажу с врачами. Почему бы тебе не подождать в машине?

Он протянул мне ключи, я взяла их, повернулась и вышла из клиники. Ноги сами несли меня, и наконец я оказалась в машине, на водительском сиденье. Я почувствовала, как все вокруг сдвинулось, будто землю выдернули у меня из-под ног. Мне необходимо было время, чтобы подумать над этим, время, чтобы примириться с бушующими внутри меня эмоциями. Вот оно. У меня вырастет ребенок, которого я даже не хочу.

Я едва могла видеть улицу перед собой сквозь затуманенное слезами зрение. Краем глаза я заметила имя Маттео, мелькнувшее на экране моего телефона. Я проигнорировала. Я не могла сейчас с ним разговаривать. Не знала, что сказать, едва понимая, что чувствую. Отчаяние и чувство вины занимали очень высокое место в списке, но еще больше эмоций боролись за внимание.

Я не была уверена, как долго бесцельно ехала, пока, наконец, мои опухшие от слез глаза не заставили меня остановиться. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так, когда плакала так сильно.

В конце концов, я направила машину обратно к нашему дому. Мои ноги дрожали, как листья на ветру, когда я, шатаясь, вошла в наш пентхаус и опустилась на пол, прислонившись спиной к стене.

Тридцать минут спустя Лука нашел меня безобразно плачущей