Энн Мэтер - Сладкая месть
Реакция Тони была молниеносной: прежде чем он успел перехватить ее руку, она изо всей силы ударила его по лицу, не заботясь о том, что нанесла удар по щеке, обезображенной шрамом. Граф поморщился и прижал к своей щеке руку, и Тони на мгновение стало жаль его.
– Мне жаль, сеньорита, что мое предложение вызвало у вас такую реакцию, – сквозь зубы процедил он. – Может быть, вам неприятно то, что вас будет ласкать мужчина с обезображенным лицом, но для меня это не имеет значения. Мне безразличны ваши детские прихоти и фантазии. Ваша репутация мне известна, и я не откажусь от своих намерений!
– Вы – сумасшедший! – с трудом вымолвила она, прижимая руки к груди. – Сумасшедший!
– О, нет, я абсолютно нормален, – с ледяным спокойствием ответил граф. – Однако, вы, конечно, можете оставаться при своем мнении.
– Но вы… вы не можете так со мной поступить! Окажись я на самом деле такой, какой вы меня считаете, почему тогда судьба Пола должна меня волновать? – Она дрожала всем телом, голос у нее срывался.
Граф пожал широкими плечами.
– Кто знает? Несмотря ни на что, я все же не считаю вас столь бессердечной. Неужели вы позволите своему другу попасть в большую неприятность.
Тони непроизвольно сжала кулаки.
– Вы серьезно надеетесь, что я уступлю вашим домогательствам ради Пола?
– Почему бы нет? Я не считаю такой вариант совершенно невероятным!
Тони почти задыхалась от гнева. В горле у нее пересохло; она почувствовала ту же слабость и беспомощность, как и в первые дни своей болезни. Граф делла Мария Эстрада поставил бокал на поднос и шагнул к ней. Тони в страхе отступила и уперлась спиной в стену – деваться было некуда. Граф остановился в нескольких дюймах от девушки. Взгляд его черных глаз вызывал у нее какой-то трепет. Шрам на щеке придавал графу зловещий, даже пиратский вид, и Тони задрожала от ужаса.
– Не волнуйся, – прошептал он, и его рука легла на шею девушки под рассыпавшуюся по плечам тяжелую волну волос. – Я не сделаю тебе ничего плохого, Тони! – Ее имя в его устах прозвучало очень мягко, с легким акцентом, и Тони вдруг растаяла. Его близость лишала ее способности сопротивляться, и Тони со страхом поняла, какую власть имеет над ней граф.
Внезапно его прикосновение стало более настойчивым; со сдавленным стоном граф притянул ее к себе, крепко обнял и прижал свои губы к ее теплым дрожащим губам. Руки Рауля легли ей на спину – его ласки вызвали у нее трепет, и она отчаянно хотела ответить на его ласки.
Огромным усилием воли Тони заставила себя остаться неподвижной. Ее холодность, только распалила графа, а его поцелуи стали более требовательными и жгучими. Он крепче прижал Тони к себе, будто желал слиться с ней в единое целое.
– Тони, поцелуй меня! – глухо прошептал он у самых ее губ.
– Нет! – Тони сопротивлялась отчаянно. Наконец, ей удалось упереться руками ему в грудь и отстраниться.
Неожиданно граф отпустил ее и отступил на шаг. Его глаза пылали гневом.
– Ладно, сеньорита, – мрачно пробормотал он, – вы добились временной отсрочки.
Тони прижала ладони к своим пылающим щекам.
Ее губы горели от его страстных настойчивых поцелуев, а все тело томилось от неудовлетворенного желания.
– О, пожалуйста, – взмолилась Тони, – позвольте мне уехать! Не заставляйте меня оставаться здесь!
Граф вернулся к бару, чтобы снова налить себе вина.
– Вы можете уехать, – медленно произнес он, – если таково ваше желание!
– А… а Пол?
– Пола предоставьте мне!
– Вы будете… преследовать его? Намеренно?
– Я же сказал, предоставьте это мне.
Тони была в отчаянии.
– Сеньор, прошу вас. Я не могу остаться. Не могу играть роль гувернантки Франчески.
– Почему? Вы же играли роль невесты Пола.
– Там все было иначе.
– В чем же разница?
– Ну, просто все было иначе. Там не было… не было ничего личного!
– А сейчас есть?
– Вы же знаете! – Она готова была, разрыдаться. – Вы бессердечны! Вы позор вашей семьи! Как может современный человек вести себя как… как грубый примитивный варвар?
Он язвительно усмехнулся.
– Все мужчины – примитивные варвары, сеньорита. В глубине души мы все одинаковы. У всех у нас есть одинаковые потребности и желания, как бы тщательно мы их ни скрывали. То, что меня влечет к вам, вовсе не повод для отчаяния. Многие женщины – я не хвастаюсь – могли бы позавидовать вам.
– Вот и останьтесь с ними, – с горечью воскликнула Тони.
– Идите спать, сеньорита, – посоветовал он. – Уже поздно и вы устали. Завтра вы будете смотреть на все иначе.
– Нет, не буду! О, прошу вас, я хочу вернуться домой!
– Домой? А что для вас дом? Убогая комнатушка на задворках. Да, сеньорита, мне о вас известно все. Я знаю, что у вас нет близких родственников, никого, кто бы стал вас искать. Это, конечно, печально, но мне только на руку.
– Уж лучше оказаться там – в своей убогой комнатушке, чем здесь с вами, – упавшим голосом произнесла она.
Его улыбка стала еще язвительнее.
– В самом деле? Вам не нравятся шелковые простыни на кровати, солнце, праздная жизнь? Ну, это мы еще проверим, сеньорита. Вы увидите, как хорошо я умею убеждать.
Тони в этом не сомневалась. Даже сейчас, когда она была совершенно расстроена, картина, нарисованная графом, казалась ей очень заманчивой. Интересно, как бы он выглядел утром в постели на шелковых простынях… Тони представила его сильное мускулистое тело рядом с собой в тот момент, когда они не спеша, занялись бы любовью.
Но тут девушка вспомнила то презрение, с которым граф относился к ней, то сомнительное положение, которое он предлагал – нет, навязывал – ей!
Она обреченно опустила голову. Страх поглотил все прочие ее чувства, и уже больше не в силах сдерживать слезы, девушка бросилась прочь из комнаты.
Вбежав к себе в спальню, Тони захлопнула за собой дверь и с облегчением заметила ключ, которым никогда не пользовалась. Она решительно повернула его в замке и на минуту прислонилась к двери, стараясь справиться с подступившей тошнотой. Но слабость не проходила; девушка с трудом добралась до ванной, где ее охватил сильный приступ рвоты. Наконец, она в изнеможении прислонилась к стене совершенно обессиленная.
Кое-как умывшись, она вернулась в спальню и заставила себя раздеться. Легла в постель, но сон к ней не шел. На столике у кровати лежали таблетки, которые оставила ей сестра Гонсалес на тот случай, если девушка не сможет заснуть. Дрожащей рукой Тони взяла две таблетки, положила их в рот и запила водой. Она опустила голову на подушку и стала ждать, когда начнет действовать лекарство, и она погрузится в забытье, стирающее все мысли в ее усталом мозгу.
