Александра Селлерс - Наследник султана

— Розалинда, ты не станешь отрицать, что тебе нравится секс. Думаешь, мужчинам неизвестно, что это такое?

Она закрыла глаза и попыталась несколько раз вздохнуть, чтобы унять бешеное биение сердца.

— Розалинда, и я такой же. Я дам тебе такую любовь, которую ты не забудешь. Днем и ночью мы с тобой будем пьяны от счастья. И ты не пожалеешь. Я заставлю твое тело петь…

Волна эмоций накрыла ее, и она пошатнулась.

— О чем вы говорите? — прошептала Рози, но в ушах ее отдавалось только одно слово: «любовь», произнесенное этим глубоким, искренним, нежным голосом.

— Розалинда, мой рот тянется к тебе, мои руки сгорают от желания прикоснуться к тебе. Разве ты не знаешь, как это бывает? Нет, знаешь. Я вижу по твоим глазам. Ты хочешь, чтобы я тебя коснулся. Подтверди, скажи, что это так. Скажи!

— Наджиб, — выдохнула Рози.

Ветер, казалось, налетел на нее одновременно со всех сторон, сбивая с ног Ее тело отдавалось на волю потока чувств. Оно жаждало его прикосновений, оно устремлялось к нему.

Наджиб встретил женщину своей мечты — и обманулся. Почему так могло получиться? Почему она не объяснилась с ним? А ведь чистосердечное объяснение сбросило бы наложенные страстью путы. Как могло уживаться в нем глубочайшее желание с подозрением в том, что Розалинда опасна — для него самого, для семьи, для вопроса, ради разрешения которого только и жили его близкие?

Схватив Розалинду за плечи, Надж с голодной жадностью припал губами к ее шее. Голова Рози откинулась, и она застонала.

Несомненно, акт любви разрушит сопротивление этой женщины. Она стонет при малейшем прикосновении его губ. Он может растопить ее, подчинить своей воле, и она ответит на все его вопросы… Вот что нашептывал Наджибу демон.

— Розалинда…

Сильные пальцы сжали затылок Рози, а губы скользнули к мочке уха, то есть именно туда, где на их прикосновение отзывался каждый ее нерв. Его ладонь погладила бедро Рози, опустилась ниже…

Розалинда поддавалась, хватая ртом воздух, и Наджиб вдруг завладел ее трепещущими губами.

И тем временем, как бы издалека, он осознал, что секс — это обоюдоострый меч. Нельзя использовать против нее оружие, которое так легко может обратиться против него самого.

А если не она, а ты первым во всем сознаешься? — закричал в нем внутренний голос. — Она уже победила тебя сладостью своего тела… Так ли ты уверен, что сам не откроешь ей все, о чем бы она ни спросила?

Но прилив желания потопил и эту последнюю мысль.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Лунный свет лился в спальню сквозь оконную решетку и рисовал причудливые узоры на одеялах, на стенах, на полу.

Розалинда медленно проследовала к кровати. Ее волосы развевались и отбрасывали тень на стену. Наджиб почувствовал, что прикосновение даже к этой тени будет болезненным.

Она казалась призраком, закутанным в светлое, легкое платье, и ему захотелось, чтобы она материализовалась. Он вскинул руки, стянул с себя майку и швырнул ее в черноту.

Розалинда ощутила внезапный, невероятно эротичный запах мужского пота и обернулась, глядя на Наджиба. Он сбросил свои плетеные сандалии и молча приблизился к Рози, ступая мягко, как лев, по мраморному полу.

Она обвила руками талию Наджа и прижалась щекой к мускулистому плечу, снова вдохнув запах его кожи, солнца, пота, мыла… Словом, все запахи, которые он нес с собой.

В Наджибе есть все, чего ей не хватало. Он силен, он сексуален. Он настоящий. Очень долго в ее жизни не было человека, обладающего этими качествами.

Его пальцы расстегнули молнию на спине Розалинды и скользнули под платье. Их прикосновение пронзило ее электрическим разрядом. Наджиб зарылся лицом в волосы Рози и принялся целовать ее ухо, шею, а она только склоняла голову то в одну, то в другую сторону, сдвигая рукой ворот платья, чтобы губы Наджиба не встретились с препятствием.

Он пустил вдоль тела Рози реки пламени, охватившего все ее мышцы, все клеточки. Она целовала его грудь, гладила его спину, ощупывала крепкий позвоночник, твердые мускулы.

Наджиб приподнял пальцами ее подбородок, после чего оба они замерли, всматриваясь в черноту глаз друг друга. А потом он приник к ее губам. Контакт мгновенно привел к возникновению горячего электрического разряда, и тело Розалинды затрепетало в его объятиях.

Все еще не освобождая губ Розалинды, он плотно прижал ее к своему торсу — крепко, надежно, уверенно.

Наджиб изголодался по этой женщине, но тем настойчивее он стремился насладиться сполна каждым участком ее тела. Его руки ласкали спину Рози под раскрывшимся платьем, ласкали те чувствительные зоны, что располагаются под мышками, полные упругие груди. Его пальцы касались каждого нервного окончания и приводили тело Розалинды все в большее и большее смятение.

Они, эти пальцы, прошлись вдоль всего позвоночника от самого затылка, затем поднялись обратно. Теперь ее позвоночник пылал, пылал самым потрясающим на свете пламенем.

Губы Наджа дрожали, двигались, прижимались, забавлялись с губами Рози, и очень скоро вся ее кожа болела и изнывала от желания. Тогда он выпустил распухшие губы женщины и обнажил одно ее плечо, чтобы обжечь его все тем же несказанным огнем поцелуев.

Руки Наджиба разжались, широкая грудь отделилась от груди Рози, а руки тем временем стянули платье вниз. Глаза Наджа сверкнули, и она почувствовала, что тает, тает, тает…

Нежный лунный свет упал на ее груди, и Наджиб уже целовал выбеленную луной кожу. Потом подхватил Розалинду на руки и понес к кровати.

Рози разбудило птичье пение. Она ощущала сладкую истому во всем теле, как будто по жилам тек мед вместо крови. Кожа приобрела такую сверхчувствительность, что даже прикосновения тонкой простыни при малейшем движении разжигали ее едва ли меньше, чем ночью это делали руки Наджиба.

Она улыбнулась, лениво потянулась и открыла глаза. Солнечные лучи падали на ее кровать, несмотря на задернутые жалюзи, и полоски меняли очертания, когда ветерок дул в сторону окна. Розалинде показалось, что она ощущает запах пустыни, жестокую красоту которой знала уже так хорошо.

Рядом с ней никого не было. Рози перекатилась на бок и зарылась лицом в подушку, вдыхая запах Наджиба и извиваясь от ноющего наслаждения.

Приняв душ, она натянула белье, легкое платье и сунула ноги в сандалии. Шорты едва ли годились в здешней жаре, а длинное просторное платье обеспечивало циркуляцию воздуха.

В укрытом от солнца внутреннем дворе было относительно прохладно. Розалинда с радостью вдохнула чистый и свежий воздух.