Александра Селлерс - Наследник султана

— Английские закаты — это совсем другой тип красоты, — вставил Наджиб.

Мир сделался мягче с наступлением ночи. Сэм с глубоким, удовлетворенным вздохом прижался к боку матери, и ее рука крепко обхватила его. А он затих, прислушиваясь к негромкому обмену репликами между ней и Наджибом — его временным папой, как они сказали ему. Сэма окутывала теплая тьма. Без всяких слов было ясно, что его окружает доброта.

Сэм беззвучно молился. Невинность родила эту молитву, и потому она, несомненно, достигнет подножия Престола.

Пусть он навсегда останется моим папой, шептало детское сердечко.

Всех троих нити тоскующей любви связали в одну тонкую, неощутимую сеть.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Наджиб был благодарен судьбе за то, что этому спектаклю не суждено тянуться долго. Пусть прислуга считает, что у них медовый месяц. Еще бы: потерявшие друг друга влюбленные воссоединились; разве не трогательная история?

Розалинда сидела напротив него, освещенная мягким светом лампы.

Наджиб наблюдал, с каким чувственным удовольствием вкушает Рози блюда его родины. Слишком часто она демонстрирует чувственное удовольствие, что отнюдь не способствует эмоциональному равновесию Наджиба. Ведь ему предстоит вернуться в ее спальню вместе с ней, убивать в себе неистребимое желание дотронуться до ее тела, сдерживать свои губы…

На первый взгляд Рози совсем не такая, как Мейса. Говорила ли она Джемшиду, что до него не знала мужчин, как Мейса уверяла его самого? Быть может, и Розалинда рыдала и умоляла Джемшида жениться на ней, чтобы спасти ее от бесчестья из-за беременности? Но в наши дни на Западе такое обстоятельство никак не влечет за собой позора. Матери-одиночки уже не становятся объектами презрения, как это до сих пор происходит на Востоке.

С другой стороны, мольбы подобного рода могли повлиять на Джемшида.

А может быть, он был полностью сведен с ума и попросту не заметил, что Розалинда не отвечала ему любовью на любовь? Может, Джемшид и сам настоял на браке без всякого принуждения со стороны Розалинды?

С ранней юности этот парень отличался импульсивностью.

Встретившись в Корнуолле с Ашрафом, Розалинда дала ему клятву в том, что мальчик не сын Джемшида. После чего Наджиб до утра анализировал вместе со своим родичем ее версию, стараясь докопаться до правды.

Предположим, она не знала, кто отец ребенка, и, выбрав самый легкий путь, женила на себе Джемшида. Какое же обстоятельство впоследствии убедило ее в том, что не Джемшид является отцом? Ребенок очень похож на деда Джемшида… Но ведь в то время ей не было известно, что Хафзуддин приходится Джемшиду дедом.

А может быть, она, подобно Мейсе, притворилась беременной перед уходящим на войну мужчиной, чтобы сорвать некий куш?

Наджиб взвешивал в уме еще одно возможное объяснение, которое было высказано во время того семейного совета: Розалинда не солгала. Она с чистой совестью вышла замуж, и почти сразу у нее случился выкидыш, еще до того, как Джемшид был убит. И тогда, в отсутствие мужа, она сошлась с кем-то другим и снова забеременела. На что ей пойти, если Джемшид вернется с войны? Сделать вид, что Сэм — законный ребенок? Сдвинуть день его рождения на несколько недель?

А когда пришла весть о гибели Джемшида, она, естественно, сочла, что семье известно и о ней, и о ее беременности. И могла решить, что обстоятельства вынуждают ее бесстыдно солгать…

Что ж, в этом толковании есть резон. Потом дед Джемшида напрочь отверг ее претензии… Что же случилось тогда?

Только одного не объясняет этот вариант: почему Розалинда наотрез отказалась от генетической экспертизы Сэма?

А кто же приобрел для Розалинды и ее сына ту роскошную квартиру в Кенсингтоне? Проведенное Наджибом и его родными расследование не выявило второго брака Розалинды и не открыло никакого иного источника дохода, необходимого для самостоятельной покупки жилья такого класса.

Итак, его соперник богат… Наджиб тут же оборвал собственную мысль. Нет у него соперников. Ни в каком соревновании он не участвует. Нужно быть идиотом, чтобы связываться с женщиной, которая уже доказала свою ненадежность.

И все же… И все же непонятно, почему сейчас Розалинда продолжает настаивать, что Сэм — не сын Джемшида. Неужели за пять лет она не поняла, насколько глупым, да и непорядочным, был бы такой обман? Или Рози стало известно об истинном происхождении Джемшида еще прежде, чем он, Наджиб, нанес ей первый визит?

Информацию такого рода ей мог предоставить только один источник.

Неужели Розалинда уже успела стать пешкой в партии Гасиба? Тот вполне мог установить истинную личность Джемшида за эти пять лет. Предположим, Гасиб поверил (а как мог он не поверить?), что этот мальчик является сыном принца Камиля. Должно быть, он предоставил бы Розалинде тот самый выбор, который предлагал ей Наджиб.

В этом случае она виновна не в супружеской измене… Она совершила нечто значительно более опасное для них всех.

Тогда становится понятно приобретение роскошных апартаментов при весьма умеренных доходах.

А теперь предположим, что Розалинда снеслась с Гасибом после первого визита Наджиба. Наверное, диктатор увидел в ней трамплин, который может открыть ему путь в штаб аль-Джавади. Может быть, она предала их всех в надежде, что Гасиб утвердит ее сына наследником.

Впрочем, на каком бы предположении ни остановиться, они не могли рисковать тем, что в случае их ошибки мальчик окажется в руках Гасиба. Их долг — защищать Розалинду и ее сына.

Теперь Розалинда здесь, под его присмотром. А он позаботится о том, чтобы она не имела контактов с внешним миром… И остается только догадываться, какую цену придется заплатить ему самому.

Наджиб закрыл глаза. Мысли его неумолимо возвращались к той ночи, когда они, изнемогавшие после жесточайшей битвы, услышали об уходе кальджуков. Все было кончено. Он смутно припоминал, как принц Омар втолкнул его в свой вертолет и приказал покинуть страну в двадцать четыре часа. Наджиб и несколько его людей, полумертвые от усталости, устремились домой, в Баракат, где их ждали порядок и мир.

Он и не подумал оповещать кого бы то ни было. Приехал без предупреждения, покрытый недельной грязью войны, в рваной, окровавленной одежде, тихо вошел в дом. Ему не хотелось будить Мейсу в ее положении.

Впоследствии Мейса призналась ему, что вовсе не была беременна. Зная, что он отправляется на войну, она пошла на рассчитанный риск. Мейса гарантировала себе безбедную жизнь. В случае его гибели она, безусловно, выигрывала. А если он вернется… Вот тогда и придет время для беспокойства, рассудила она.