Виктория Плэнтвик - Помни о хорошем

— Мама с папой прилетели вчера ночью и хотят забрать нас домой. — Он был явно расстроен, возможно, родители еще и отругали его за устроенную без разрешения вечеринку. Эвелин пробормотала положенные вежливые слова и спросила его, где Сандра. — Дома. Сидит, играет на рояле. Она способна играть или слушать записи целую вечность, — проворчал он. — Идите в гостиную, если вам еще не надоело ее слушать.

Звуки музыки были слышны и через деревянные стены. Эвелин сразу узнала одну из органных прелюдий Баха в переложении для фортепиано. Стараясь не шуметь, Эвелин шла по коридору и гадала, чье исполнение слушает Сандра. Осторожно приоткрыв дверь, Эвелин была поражена, увидев девочку за инструментом. Ее лицо было серьезно, глаза не отрывались от пальцев, стремительно летающих по клавишам.

Эвелин дослушала до конца и только тогда вошла в гостиную. Она не аплодировала, но ее глаза сияли восхищением и благодарностью.

— Ты хорошо играешь.

— Я знаю, — сказала Сандра, вставая.

— Я хотела сказать — очень хорошо играешь, — подчеркнула Эвелин. — Я не играю сама, — она присела возле рояля, — но я выросла в семье музыкантов; я слышала исполнение разных знаменитостей и могу отличить среднее исполнение от талантливого. — Она сжала руки девочки и настойчиво заглянула в ее глаза. — И ты, и я знаем, какой путь ведет в вершине. Надо серьезно учиться у лучших педагогов… Как я понимаю, ты приехала к отцу не только по зову крови. Скажи, чего, на самом деле, ты ждешь от него?

Рот девочки болезненно искривился, на глаза навернулись слезы.

— Мама и папа не могут помочь мне, у них нет денег — надо растить младших. До окончания школы я не могу заработать себе деньги. Я буду потом работать, но до этого слишком долго ждать. Я не могу долго ждать, мисс Лентон. Я должна стать не просто хорошей пианисткой, я должна стать великой. Но мне всего четырнадцать, и если я хочу добраться до вершины, то мне надо учиться сейчас. — Лицо Сандры побледнело, но было полно решимости. — Когда я нашла отца, ну, настоящего… я подумала, что он может мне помочь. Знаете, мисс Лентон, если бы он знал меня с рождения и воспитывал…

— Ты решила, что он обязан тебе помогать, потому что чувствует себя виноватым, — заключила Эвелин, облегчая Сандре задачу.

— Я знаю, папа был тогда совсем молодым… Но, — Сандра вцепилась в руку Эвелин, — он хотел быть моим отцом, что бы мама ни говорила. Он может помочь мне, и он хочет, чтобы я стала лучше и умнее, чем сейчас. Я знаю, хочет!

— Конечно, хочет, — поспешила успокоить девочку Эвелин, — только, прошу тебя, будь с ним помягче.

— Когда я узнала, что Глория Грейвз ваша кузина, я сразу подумала, что вы меня поймете! — Обрадованная Сандра захлопала в ладоши. — Вы думаете, он даст денег на уроки?

— Ради Бога, не спеши говорить с отцом…

— О чем это не надо со мной говорить?

В дверях стоял Томас Айвор, рослый, уверенный, в строгом официальном костюме. Мужчина, обладающий удивительной способностью появляться с самый неподходящий момент. Он выныривал неведомо откуда, когда Эвелин вовсе не ожидала его увидеть.

Сандра, глядя отцу прямо в глаза, выпалила:

— О том, что я искала тебя, чтобы попросить отправить меня учиться в консерваторию. Я буду самой лучшей студенткой!

Томас Айвор посмотрел на Эвелин, все еще сидящую возле рояля.

— Это ваша идея?

— Нет! — Сандра отчаянно затрясла головой, ничуть не смутившись суровым тоном отца. — Мисс Лентон только послушала, как я играю, и удивилась моему таланту. — Это было сказано без малейшей иронии. — Она посоветовала мне мягко поговорить с тобой, чтобы ты не подумал, что я разыскивала тебя из-за денег.

— Тебе они, разве, не нужны?

— Ясно, нужны, — согласилась Сандра, — но я искала тебя не поэтому. — Она гордо вскинула голову.

— Бог знает, почему ты меня искала, но деньги — серьезная причина. Могла бы сразу сказать, — ворчливо заговорил Айвор. — Гордость заела?

Сандра встрепенулась:

— Это — твои гены!

— Яблочко от яблони… — усмехнулся Айвор, и Эвелин облегченно вздохнула.

Он был сильным человеком, и внешне, и внутренне, и на многое был готов ради Сандры, но он был реалистом, неплохо разбирающимся и в жизни, и в музыке. Он молниеносно чувствовал фальшь и бесчестность — даже намек на нее — и глубоко это презирал. И Сандра была такой же, она не боялась быть собой — дерзкой, своевольной, не похожей ни на кого дочерью Томаса Айвора.

— Только вот на рояле я играю не блестяще, так что эти гены, наверное, не от меня. Так какие «чудеса» ты нам покажешь? — пошутил он. — Сыграй что-нибудь для меня, только не слишком громкое и быстрое…

Он разумно осторожен, не принуждает Сандру, подумала Эвелин. Или же втайне опасается, что услышит скучную игру старательной школьницы.

— Пусть играет, что хочет, — вполголоса сказала ему Эвелин. — Ее игра способна оживить сухое дерево.

Сандра решительно уселась за рояль, открыла крышку, чуть задумалась и заиграла что-то веселое, журчащее и жизнерадостное, от чего хотелось смеяться. Следующей пьесой была часть из сонаты Моцарта, и настроение Сандры немедленно стало иным: лицо посерьезнело, глаза не отрывались от клавиш, она вся сконцентрировалась на виртуозных пассажах.

Сандра закончила играть, Томас Айвор обернулся к Эвелин. В его глазах она увидела то же удивление и восторг, который испытала сама, услышав игру Сандры.

— Ну что вы скажете?

Он заранее знал ответ. В гостиной было много полок с книгами, но были и полки с пластинками. Судя по обложкам, там была в основном классика. Значит, Глория обманывала ее, когда говорила, что Томас не любит классическую музыку. Или он скрывал это.

— Вы должны гордиться Сандрой. Ваша дочь удивительно талантлива. — Его серые глаза засияли от законного чувства отцовской гордости. — Вам нужно серьезно поговорить с Сандрой о ее будущем. Наедине.

Томас Айвор и Сандра молча смотрели друг на друга, а потом — Эвелин не успела заметить, кто сделал первый шаг, — кинулись навстречу и обнялись. Он прижал дочь к себе и целовал ее нелепо встрепанные волосы, а она уткнулась носом в его жилет. Эвелин поспешила выйти за дверь, она была здесь лишней. Отец и дочь наконец-то преодолели барьер внутренней настороженности. Теперь они стали близкими не только по крови, они приняли друг друга сердцем.

7

Эвелин, все еще под впечатлением только что пережитой трогательной сцены, медленно шла по коридору, вытирая набежавшие слезы. Открывая парадную дверь, она нос к носу столкнулась с крупной женщиной, входящей в дом.