Анна Мэллори - Семь секретов обольщения
Она не его прислуга. Но конечно, и не принадлежит к тому кругу людей, которые могут наносить визиты такой даме. Она могла притворяться наедине с виконтом, но стоило ей очутиться в другой обстановке, как может повториться история с Золушкой и карета превратится в тыкву…
Миранда чувствовала себя совершенно не в своей стихии. Она должна вести себя как горничная леди или как своего рода «камердинер»? И то и другое заставило бы ее рассмеяться в другой ситуации, в этот момент она скорее чувствовала себя как рыба, выброшенная на берег. Но виконт вряд ли мог понять ее сомнения.
— С кем бы вы ни говорили в этом доме, это не мое дело. Да это, собственно, и не важно. — Она подобрала юбки. — Вы… вы не собираетесь представить меня гостям?
— Конечно, нет. Милая девушка из книжной лавки? Ни за что!
Она не могла понять по его легкомысленному тону, шутит он или говорит серьезно, и снова рассердилась. Какой абсурд! Флиртуя с ним, она выглядела куда смелее.
Когда они вошли в холл, все, что рисовало ее воображение, подтвердилось. Дом леди Беннинг отпугивал своей чопорностью. Даже слуги расхаживали здесь с неприступным видом. Слуги виконта были более покладистые.
У входа было больше гостей, чем она ожидала, почти как в кофейне во время часа пик, где люди собирались, чтобы поговорить.
Виконт указал на уединенный уголок в конце длинной комнаты, и она заняла место за колонной. Это была достаточно большая комната, чтобы сначала осмотреться в ней, а потом уже как-то проявлять себя. Виконт проследил за ней и усмехнулся, когда она попыталась спрятаться.
Женщина в синем, важная и самоуверенная, подошла к виконту и дотронулась до его рукава, прерывая его мысли. Каждое движение сопровождалось колыханием перьев, украшавших ее прическу.
— Даунинг, целую вечность не видела вас.
— Милая леди, мое почтение.
Он склонился к ее руке, и Миранда заметила, как его пальцы прошлись по запястью дамы. Интимное прикосновение, нота не бледнеет, надо же! Ей-то казалось, что каждое его движение — это соблазн.
Миранда стояла, не шевелясь в своем укромном уголке, леди мельком взглянула на девушку и тут же потеряла к ней интерес.
Она тихонько ударила виконта веером.
— Дорогой, вы лишаете нас своей компании!
— Стал слишком целомудренным.
— Заметно.
Она бросила на него хитрый взгляд.
Молодой человек подошел к виконту с другой стороны, но так, что она могла видеть его.
— Даунинг.
— Колин.
Вдруг все замолчали, еще более усугубляя неловкое положение Миранды. Она даже подумала, не ускользнуть ли ей, растворившись в тумане?
Женщина переводила любопытный взгляд с одного на другого. Блеск этого взгляда был сродни тому, что появлялся в глазах Жоржетт, когда какая-то сплетня доходила до нее. Виконт казался непроницаемым. Колин засуетился, затем многозначительно взглянул на леди. Ее губы приоткрылись.
— Позже, милорд.
Леди в синем платье отошла, и тогда виконт оглянулся на Колина. Глаза того даже не задержались на Миранде, спрятавшейся наполовину за колонной. Она подумала, что, видимо, выглядит как одна из служанок, обслуживающих гостей. Колин помедлил немного, пока их собеседница не отошла на приличное расстояние.
— Маркиза спрашивала о тебе.
— Да? — небрежно спросил виконт, но Миранда видела, как его пальцы напряглись, сжимая трость.
— Она просила твоего участия.
— Неужели!
— Мать по-прежнему верна себе, — резко добавил Колин.
Глаза Миранды резко двинулись назад к мужчинам. О чем они говорят? Колин? Жоржетт, наверное, читала о нем в светских колонках. Миранда вглядывалась в его черты. Голубые глаза и светло-каштановые волосы.
Но затем рассмотрела его тщательнее. Одежда обоих мужчин была похожа, как будто один пытался подражать другому, хотя и бессознательно. И было очевидно, кто есть кто в этой игре. Костюм виконта подчеркивал его достоинства, а во всей фигуре Колина чувствовалась скованность, он был грубо скроен, словно задумка осталась незаконченной. Ему было на вид лет двадцать.
— А мы разве нет? — Слова виконта были небрежны, но в его голосе чувствовалась твердость. — В наши дни так мало забавного.
— Некоторые из нас руководствуются умеренностью и не стремятся стать героями газетных сплетен.
— Мудрое решение. — Виконт щелкнул пальцами и беспечно продолжил: — Я теряюсь в догадках, думая, что случится, когда ты в конце концов испытаешь прелести жизни на самом себе.
Колин, прищурившись, смотрел на него:
— Я вижу, ты уже порядочно выпил, Даунинг?
— А тебе какое дело? Возвращайся к своим корреспонденциям и литературным занятиям.
Последнее было сказано мрачным тоном.
— Наши семейные дела беспокоят меня.
Виконт смотрел на него, не говоря ни слова.
Его собеседник надул губы.
— Мой преподаватель по этике сказал, что мы катимся вниз.
— С его стороны так заявлять как раз неэтично.
— Он честный человек, — резко возразил Колин.
— И что ты хочешь от меня в связи с этим?
— Твоя прямая обязанность остепениться.
— Да? — Брови виконта поднялись.
Руки Колина сжались.
— Ты ведь наследник, старший из нас.
— И что из этого следует?
— Тебе нужно повлиять на мать.
— По-моему, это дело нашего отца.
Колин невесело рассмеялся:
— А то ты не знаешь его?
— Почему же? — Даунинг взял бокал с подноса проходящего мимо лакея. — Недавно видел его и убедился, что он полон жизни. Он мог бы поговорить с матерью, обсудить положение.
— Отца не беспокоит ничего, кроме его собственных забав. Мы можем все погибнуть, а он не оторвется от пары женских ног, пребывать между которыми — его излюбленное занятие.
Миранда изо всех сил старалась не покраснеть. Чего только не наслышишься в светском обществе.
Виконт невозмутимо потягивал шампанское.
— Ты должен серьезно поговорить с матерью, — настаивал Колин.
— И ты думаешь, это возымеет какое-то действие?
— Скажи ей, чтобы она остановилась. Ты не представляешь, как смотрят на меня в Оксфорде!
— Будь мужчиной, Колин. Я думал, ты выше подобных вещей.
Миранда готова была подумать, что виконт совсем не взволнован этим разговором, если бы не побелевшие пальцы его рук, которые сжимали бокал.
— Я не понимаю, почему ты так разгневан на отца? Только потому, что его имя не сходит со страниц скандальной хроники?
Колин нахмурился:
— Я не нахожу, что он поступает правильно. — Лицо молодого человека покраснело. — Конрад думает, что только ты способен спасти честь семьи. Я не разделяю его надежду. Я просто хочу знать, что ты намерен делать?
