Сьюзен Стивенс - Игра в кошки-мышки
— Об опасных скачках! Не таких, как обычно!
— А ты отлично поработала, собирая факты.
— Не смейся надо мной и не смей поворачиваться ко мне спиной! — Кэрри пошла за Нико и схватила егоза рукав прежде, чем он дошел до двери. — Я люблю тебя, Нико. Пожалуйста, не делай этого!
— Мне не десять лет, Кэрри. — Он отдернул руку. — Не вмешивайся в то, о чем не имеешь ни малейшего представления. Палио — это национальная гордость.
— Палио — это соревнования самоубийц!
— Ты говоришь, как женщина…
— Я говорю, как мать твоего ребенка, которому нужен отец! — Кэрри поняла, что взывать к здравому смыслу Нико бесполезно. — Ты совсем не изменился, да, Нико?
— Прости, если разочаровал тебя.
— Только не жди, что я буду среди поздравляющих тебя.
— Я от тебя ничего не жду. Так меня точно не постигнет разочарование.
Она похолодела. Он только что намекнул, что ее любовь к нему ничего для него не значит. Нет смысла останавливать его, пусть уходит.
Старый город был полон людей с плакатами и яркими лентами в руках. Кэрри никогда не видела ничего подобного. Она улизнула из дворца, придумав какое-то оправдание для принцессы Лауры.
Ее сердце колотилось так громко, что она слышала его стук даже в шумной толпе. Она должна была найти Нико. Не важно, как мало он ее любит, она обязана уговорить его не рисковать своей жизнью.
Кэрри надела летнее платье, зная, что жара в старом городе просто невыносима. Она почуяла запах лошадей еще до того, как их увидела. Пот смешивался с запахом кожи и страха.
Повсюду сновали жокеи и еще какие-то люди, по Нико нигде не было видно. Кэрри вернулась на площадь, откуда должны были начаться скачки. Старая мощеная площадь. Булыжник очень опасен для лошадиных копыт. И мало места, две лошади скакать бок о бок не смогут. Кэрри приподнялась на цыпочки, стараясь сквозь толпу разглядеть Нико. Она прокричала его имя.
— Нико Фьереца? — Пожилая женщина обернулась на голос Кэрри. — Я его знаю. Он скачет сегодня за мою семью.
— За вашу семью? Но как такое возможно?
На женщине было старинное платье, но вряд ли она была родственницей Нико.
— Мы никогда не выигрывали Палио, но сегодня Нико скачет за нас, а он всегда выиграет.
— Вы знаете, где его можно найти?
— Разумеется. Он уже наверняка на старте.
— Я смогу подойти к нему?
— Будьте моей гостьей. Мы станем первыми, кто поприветствует его на финише.
— О, нет. Я должна увидеть его сейчас…
Но женщина не слышала Кэрри. Начали звонить церковные колокола.
— Они не перестанут звонить, пока не начнутся скачки, — прокричала женщина в ухо девушке. — Колокола звонят, благословляя лошадей. Пойдемте к семейным трибунам.
— О, нет я…
Но женщина уже уводила Кэрри прочь, не желая слушать ее возражения. Девушка обнаружила, что трибуна — это всего лишь место на площади, обозначенное флагом с гербом семьи. Под каждым флагом стояли столы, уставленные едой и вином.
— Столы накрыты, чтобы праздновать победу. Палио — опасные и шумные скачки. — Женщина одобрительно крякнула. — Известны случаи, когда жокеи погибали… и лошади тоже.
— Погибали…
Где же Нико? Нужно отговорить его скакать.
Кэрри отчаянно оглядывалась по сторонам. На площади было полно народу. По словам принцессы Лауры, на скачки приходят тысяч тридцать человек.
Кэрри была уверена, что все эти тридцать тысяч собрались сегодня здесь. Она почувствовала приближающийся приступ тошноты. Может, это предупреждение? С каждой минутой обстановка все больше накалялась. Приветствовали участников, восхваляли лошадей, насмехались над соперниками, но Нико… Где же он?
Сердце Кэрри от страха бешено колотилось. Она не должна была поддаваться эмоциям и приходить сюда. Чтобы, не дай бог, ее не толкнули, Кэрри отошла к ограде. Она видела, как наездники проезжали мимо, но не могла разглядеть среди них Нико… Увидев выражения лиц жокеев, Кэрри задрожала. Все эти мужчины были тверды, как скалы, с безжалостными взглядами и поджатыми губами. Соперники, которые не пойдут ни на какие уступки.
И тут каким-то чудом Нико оказался совсем рядом с Кэрри. Она вытянула руки и прокричала его имя, но он проехал мимо, даже не взглянув в ее сторону.
— Три круга по трассе… — произнесла над ее ухом женщина, которая привела ее сюда.
— Что? — хрипло переспросила Кэрри.
— Три круга. Пойдемте со мной. Мы первыми придем к финишу и сможем поприветствовать Нико.
Вся толпа стала двигаться. Кэрри была благодарна женщине за то, что та держала ее за руку и вела в нужном направлении. Наконец они дошли до финиша и заняли лучшие места.
— Когда начнутся скачки?
Ответом Кэрри стала гробовая тишина. Всё вокруг замерло. Девушка закрыла глаза. Ей оставалось только мысленно пожелать Нико удачи.
Две минуты пятьдесят две секунды — таким был рекорд. Кэрри прочитала об этом в дворцовом архиве. Сто девяносто две секунды. Она уже знала, что они покажутся ей вечностью.
Кэрри пробиралась сквозь толпу. Она должна увидеть Нико, должна стать первой, кто узнает, что он в безопасности. Она пересчитает всех лошадей, одну за другой… Ей было все равно, придет он первым или последним, она лишь хотела видеть, что он пересечет финишную черту в целости и сохранности.
Глава пятнадцатая
Еще больше людей пришло посмотреть финальный заезд. Жара становилась почти невыносимой. Кэрри нечем было дышать.
И тут она увидела Нико! Он в безопасности! Его лошадь голова к голове шла с лошадью одного из жокеев.
В висках Кэрри стучало. Люди кричали ей прямо в уши. Два жеребца неслись к финишу. Они были так близко, что девушка могла видеть, как раздуваются их ноздри, а потом остался только ужас, жара и толпа, несущая ее вперед. Подавшись, Кэрри попыталась удержать равновесие, но не смогла. Она не знала, что именно с ней произошло. Ее колени подкосились, и она все падала, падала…
И каким-то невероятным образом вдруг оказалась в объятиях Нико. Его голос вернул Кэрри в реальность. Он кричал, чтобы люди разошлись, уступили им дорогу. Перед ее глазами все плыло. Она не понимала что происходит. В ее голове все еще эхом звучали крики, а Нико, Нико прижимал ее к себе, будто она была для него самым бесценным сокровищем в мире… А потом темнота снова окутала ее.
— Нет… нет… — Кэрри отодвинула чашку. Нико пытался напоить ее чем-то. — Я все испортила… О, Нико, мне так жаль! — Она увидела, как над ней склонилась та самая женщина, которая так помогла ей, и ее боль только усилилась. Она испортила этот день не только Нико.
