Сьюзен Стивенс - Игра в кошки-мышки
Глава четырнадцатая
Нико не дал Кэрри опомниться, он прижал ее к земле и целовал снова и снова. Обнимая его, Кэрри наслаждалась его теплом, запахом его кожи.
— Уверен, что нас никто не увидит?
— Нас могут услышать… и, скорее всего, так и будет.
— Я серьезно, Нико.
— Можешь кричать сколько угодно.
— Почему ты так уверен, что я стану кричать?
— Я знаю. Ты всегда кричишь.
Он улыбнулся в миллиметре от ее губ, и она потеряла голову. Он заполнил все ее мысли. Его запах, его ласки, его голос… Он собирается заняться с ней любовью. Не сексом, а именно любовью.
Но тут Нико снова удивил Кэрри. Он отстранился и улыбнулся ей своей лучезарной улыбкой.
— Я подумал кое о чем.
— О чем?
— Это хороший шанс выйти из воды обнаженной, как нимфа. Ты же не упустишь его, правда?
— Вода холодная, — заметила девушка. — Так что только после тебя, — опрометчиво добавила она.
Нико не колебался ни секунды. Скинув с себя одежду, он прыгнул в озеро.
— Раздевайся и присоединяйся ко мне.
Кэрри боязливо огляделась. Скрестив руки на груди, она направилась к воде. Вода была ледяная. Кэрри нырнула и с визгом вынырнула.
Нико, кажется, не замечал, какая холодная вода. Он лениво подплыл к Кэрри, взглянул на нее и притянул к себе.
Когда он поднял ее, их губы соприкоснулись. Она ощущала себя легкой как перышко. Спустя мгновение она обвила его торс ногами.
Когда Нико вошел в нее, Кэрри прогнулась и застонала. Разве может быть что-то более захватывающее, чем это? Холодная вода, обнимающая ее, и жар страсти.
Озеро скрывало их наготу. Их тела тесно сплелись. А когда оба почти выбились из сил, Нико вынес Кэрри на берег. Положив ее па траву, он поклялся:
— В следующий раз в постели, Кэрри. — Нико мягко рассмеялся, и ей показалось, что только что они пережили настоящее приключение.
— Думаешь? — сонно пробормотала Кэрри. Никогда еще она не чувствовала себя так уверенно и так спокойно. И все потому, что Нико стал вести себя по-другому, он изменился ради нее, точнее, ради их ребенка.
Они провели вместе всю ночь, В постели.
Проснувшись, Кэрри обнаружила, что Нико лежит рядом и смотрит на нее. Когда он нежно погладил ее по голове, она улыбнулась.
— Я так люблю тебя… — пробормотала Кэрри, потянувшись к нему. — Мы не можем провести весь день в постели? — спросила она.
— В другой раз, красавица…
То, как Нико говорил с ней, испортило ей настроение. Она снова засомневалась.
Он не любит меня. Он любит плод своего воображения, мышку, милого зверька, который всегда являлся по первому его зову. Надеяться на другое было бы безумием.
Но даже гордость не заставила Кэрри промолчать. Она спросила:
— Ты не можешь остаться чуть дольше? — Кэрри вспомнила о его брате Максе. — Прости меня, я совсем забыла…
— О чем? — забеспокоился Нико.
— О Максе.
— Ах, да.
Как только Нико вернулся из душа, она села на постели.
— Мы увидимся позже?
— Разумеется.
— Ты сегодня снова поедешь кататься верхом?
Ответом ей стала его улыбка.
— Береги себя.
— Ты же знаешь, что буду. — Нико подошел, чтобы попрощаться. Он всего лишь поцеловал свои пальцы и приложил их к губам Кэрри.
— Ты ведь не станешь рисковать, правда?
— Нет.
Почему он так посмотрел на ее живот? Она не знала, можно ли ему верить. Потянувшись к нему, она коснулась его щеки.
— Нико, что ты задумал?
— Задумал?
Он не сказал больше ни слова, лишь поднес к губам ее руку и перецеловал каждый пальчик. Но мысленно он был уже далеко.
Кэрри бродила по замку, разглядывая флаги и знамена. Когда принцесса Лаура объяснила ей их значение, прежнее волнение Кэрри только возросло. Фьереца были почетными участниками ежегодных скачек в Палио по старому городу. Мужчины из почитаемых семей собирались на этих скачках, чтобы посоревноваться между собой и показать своих лучших скакунов.
Конечно, всадники очень рискуют, как сообщила принцесса Лаура, но на карту поставлено многое. Призом за первенство является не просто кубок победителя — это честь, и за нее мужчины рискуют жизнями.
Нико принадлежал к древнему уважаемому роду, самому древнему на Нироли. Но он ведь не станет участвовать? Кэрри поинтересовалась об этом у принцессы. Та махнула рукой и сказала, что никогда не позволяла сыновьям участвовать в Палио, потому что это слишком опасно.
И все же, оставшись одна в своей комнате, Кэрри не могла перестать думать о скачках. Но на Нико, когда он уходил, был жокейский костюм. И что ей остается думать? И как он может согласиться принять участие в таком опасном мероприятии, зная, что скоро станет отцом?
Нико не будет скакать. Возможно, он не любит Кэрри настолько, чтобы сказать, куда направляется, но он не стал бы принимать участие в Палио сейчас, когда знает о ребенке.
Она ощутила небывалое облегчение, когда Нико неожиданно вернулся. Она последовала за ним в ванную и зорко следила за каждым его движением, силясь уловить хотя бы намек на то, что он готовится к заезду.
— Прости, что я не предупредил тебя о своем визите.
— Скажи только, что не станешь…
— Не стану что?
— Не станешь подвергать себя опасности.
Выпрямившись, Нико повесил полотенце.
— Не я жду ребенка, Кэрри. Мне не нужно сидеть весь день дома.
— Мне тоже, Нико. И ты сам прекрасно знаешь, я говорю не об этом.
— А о чем? Что у тебя на уме, Кэрри?
— Ты собираешься участвовать в скачках в Палио?
— А если и так?
— А если я этого не хочу? — Она отошла, пропуская его в спальню. — Ты за этим привез меня на Нироли, Нико? Посмотреть, как ты себя убьешь?
— Я вернулся из-за брата. Скачки просто совпали.
— Совпали? Как и я? Как наш ребенок? Или мы для тебя не так важны, как эти скачки?
— Прекрати, Кэрри!
Когда он попытался ее обнять, она его оттолкнула.
— Ты влюблен в опасность. Думаю, это единственное, что ты любишь по-настоящему. И это заставляет меня размышлять над тем, какое крохотное место в твоем сердце занимаю я и наш малыш…
— Это уже слишком! Ты говоришь ерунду.
— Неужели? Разве глупо любить кого-то так, как я люблю тебя?
— Речь идет всего лишь о скачках.
— Об опасных скачках! Не таких, как обычно!
— А ты отлично поработала, собирая факты.
— Не смейся надо мной и не смей поворачиваться ко мне спиной! — Кэрри пошла за Нико и схватила егоза рукав прежде, чем он дошел до двери. — Я люблю тебя, Нико. Пожалуйста, не делай этого!
— Мне не десять лет, Кэрри. — Он отдернул руку. — Не вмешивайся в то, о чем не имеешь ни малейшего представления. Палио — это национальная гордость.
