Маргарет Малькольм - Хозяин «Галеон-Хауса»

Девушка взглянула на обручальное кольцо, которое Лео надел ей на палец всего несколько недель назад. Она тогда так гордилась им! И дала обет верности Лео. Теперь ее клятвы были ему не нужны. Они ничего не значили. Она больше не связана ими с Лео. Или все еще связана? Ношение кольца, несомненно, давало некоторую защиту, так как она была уверена, ни один мужчина не сделает ей нового предложения, пока оно у нее на пальце. А хотела ли она этого? Иногда Андреа думала, что да. Но почему-то к ней возвратилось то странное душевное волнение, которое она испытала, когда был ранен Саймон. Она не позволяла себе задуматься, что оно могло означать, и понимала лишь, что не хочет сейчас видеть Саймона. Даже мысль о том, что он в доме, доставляла ей мучительную боль.

Однажды утром, принеся Мадам традиционную раннюю чашку чаю, она поинтересовалась, почему Саймон все еще здесь.

— По моей просьбе, — утомленно ответила Мадам. В эту ночь она спала особенно плохо. — В такое время нам нужен мужчина. Он снял с моих плеч вселенскую ношу… и с твоих, Андреа. Ты должна быть ему благодарна, так же как и я.

И это была правда. По указанию Мадам Саймон спокойно сделал все необходимые приготовления, приняв на себя полномочия ее представителя. Андреа пошевелилась, и старческие глаза Мадам стали задумчивыми.

— Ты будешь рада, когда он уедет? — спросила она.

— Да, — кратко ответила Андреа.

— Он должен остаться, пока я не окрепну, — настойчиво заявила Мадам. — Я ничего не смогу без него сделать. И ты не сможешь.

— Я? — воскликнула Андреа. — Почему я должна в нем нуждаться?

— Подумай сама, девочка! — серьезно произнесла Мадам. — Ты забыла про Люка?

— Об этом я не подумала, — испуганно согласилась девушка. — Да, вы правы. Теперь более, чем прежде, Люк захочет… Он увидел шанс занять место Лео и получить все, что, как он считает, должно принадлежать ему… включая меня!

Мадам собиралась было что-то сказать, но передумала, решив подождать, пока не закончит говорить Андреа.

— Но ему следует знать, что это даже не подлежит обсуждению! — раздраженно продолжала девушка. — Он должен понять, что я никогда добровольно…

— И с каких это пор мужчины рода Тревейнов обращают внимание на то, хочет женщина или нет? — многозначительно спросила Мадам. — А Люк — Тревейн, если не по имени, так по крови.

Андреа не ответила. В этот момент она думала не о Люке, а о Лео и о той ужаснувшей ее беседе, в которой он ясно дал понять — он подозревает, что она влюблена в Саймона, но это не имеет для него никакого значения. Она все равно выйдет за него, так как дала слово, и от этого ей никуда не деться. Знала ли Мадам об этом разговоре… и о том безжалостном поцелуе, что за ним последовал? Щеки девушки запылали при воспоминании об этом, и впервые Мадам потерпела неудачу, пытаясь прочитать ее мысли.

— Вижу, ты понимаешь, что тебе есть чего бояться, — сухо заметила она. — Ну?

— Да, вероятно, будет лучше, если Саймон на время останется, — задумчиво согласилась Андреа. — Пока не вернется мистер Тренье, и все узнают, что теперь я хозяйка «Галеон-Хауса». А после этого я отправлю Люка собирать вещи… как давно следовало бы сделать Лео. И позабочусь, чтобы всякий, кому это не понравится, понял, что может отправляться вслед за ним. Они все работают по найму и побоятся лишиться своих коттеджей. И есть еще одно обстоятельство, которое ставит их в зависимость от нас. Они не могут ожидать, что получат все и ничем не отплатят за это.

— И что же ты хочешь получить от них? — с любопытством спросила Мадам.

— Преданность и повиновение, — жестко ответила Андреа. — Мне, как их хозяйке, прежде всего. Но, Мадам, это единственный путь! — воскликнула она, заметив сомнение в старческих глазах леди. — Вспомните: Лео не доверял Люку. Я тоже. В нем течет, как вы сказали, кровь Тревейнов, но у него полно дурных качеств, как и у всех Полвинов. Они ненадежны и слишком большого о себе мнения. И более того, как я думаю, остальные мужчины не примут его за лидера. Он — один из них, и они могут возмутиться, если он поднимется на голову выше их. Нет, Люк должен уйти… и как можно быстрее. Вы не согласны, Мадам?

— Будет действительно лучше, если он уйдет, — согласилась Мадам, беспокойно постукивая изящными пальцами по покрывалу кровати. — Это возмутительно, что Тренье отсутствует в такое время. Он должен быть рядом и заниматься своими делами, вместо того чтобы шляться по Европе. Его нигде невозможно застать!

Мистер Тренье, адвокат, уехал в путешествие по столицам Европы за несколько дней до несчастного случая. Сейчас он был так далеко, что связаться с ним не представлялось никакой возможности. В любом случае не было никаких гарантий, что он сумеет вернуться сколько-нибудь быстрее, чем первоначально планировал, поскольку был пик туристического сезона, и маловероятно, что ему удалось бы поменять билеты.

— Не понимаю, что может сделать мистер Тренье, — равнодушно заметила Андреа. — Да, у него есть завещание Лео, но все и так знают, что он, как и следовало ожидать, все оставил мне. Кому же еще?

Мадам тяжело опустила веки.

— Я устала, дитя. Думаю, теперь мне удастся уснуть. Беги подыши свежим воздухом. И разбуди Мэри. Пусть придет и посидит в гардеробной на случай, если мне что-то понадобится.

Оставив на страже пожилую горничную, Андреа почувствовала на душе облегчение. По крайней мере, в отношении Мадам она сейчас была спокойна. Но у дверей она остановилась в нерешительности. Было как раз то время, когда она обычно плавала по утрам. Но со дня трагедии она ни разу еще не спустилась в Пей-оф-Коув. Да и за несколько дней до нее Лео запретил ей купаться из-за надвигающегося шторма. Со дня его смерти у девушки не было ни времени, ни желания заниматься тем, что она больше всего любила. Теперь она направилась через сад к тропинке между скал, ступеньками сбегавшей к берегу моря.

Как только Андреа спустилась, она поняла, что очарование этого места ушло для нее навсегда. Море было таким же спокойным и голубым, как в тот день, когда Лео получил письмо от Саймона. Но всего лишь несколько дней назад оно было неистовым и вероломным… оно убило человека. Нет, она больше никогда не найдет здесь счастья. Но по крайней мере, здесь уединенно и тихо, и она сможет разобраться в хаосе своих мыслей.

Девушка села, согнувшись, на валун и оперлась подбородком на кулак. Сначала перед ее глазами предстали картины прошлого. Детские годы, когда был еще жив отец. Тогда она была очень счастливой. Она сильно любила отца и восхищалась им, хотя он не был типичным Тревейном. Он по своей сути был человеком, увлеченным гуманитарными науками, ученым. Андреа вспомнила, как Филипп, отец Лео, смеялся над ним и издевался, говоря, что, если бы они жили на несколько веков раньше, Эймис был бы «бритым» монахом. Отец парировал, что в таком случае ему пришлось бы молиться о смертной душе Филиппа, когда того повесили бы. После этого наступила неловкая пауза, и затем Филипп рассмеялся таким же громким и заразительным смехом, как и Лео. На этом тема была исчерпана. Но Андреа, хотя и была тогда ребенком, ясно поняла, что последнее слово осталось за ее отцом и что при всем своем спокойствии он был властным мужчиной.