Хелен Брукс - Сказка только начинается

— Что это значит? — Сама мысль, что Хадсон сравнивает ее с другой — и не в ее пользу, — была для Марианны невыносима. — Не останавливайся, скажи, что ты имеешь в виду!

— Хочешь, чтобы я произнес это вслух? — мрачно спросил он.

— Ненавижу тебя! — В этот момент Марианна искренне верила тому, что говорила.

— Возможно. — Холодные глаза Хадсона не отрывались от ее пылающего лица. — Но, поверь, Анни, твоя ненависть — лишь слабое отражение моих чувств к тебе. Было время, когда, воображая тебя с другим, я готов был убить вас обоих. — Марианна испуганно расширила глаза, и Хадсон медленно, задумчиво кивнул. — Это правда, — негромко подтвердил он, и в мягком голосе его послышалась сталь. — По долгу службы мне приходится заводить знакомства в преступном мире; мои связи пригодились бы. Это было серьезно, Анни, очень серьезно. Если бы я нашел вас тогда…

Марианна вздрогнула. Лицо ее побелело от страха, а расширенные глаза из светло-зеленых сделались изумрудными.

— Ты исчезла бесследно, — мягко продолжал Хадсон. — Но я ждал, зная, что в один прекрасный день наши пути пересекутся. Так и случилось.

— Откуда ты знал, что мы встретимся? — дрожащим голосом прошептала Марианна.

— Видишь ли, я никогда не сдаюсь, — небрежно ответил Хадсон. — Не в моих правилах мириться с поражением.

— И что ты собираешься делать?

Марианна едва шевелила языком. Ей приходилось читать, что в минуты опасности людей охватывает парализующий ужас, но это всегда казалось ей преувеличением. Не может быть, думала она, чтобы страх лишал человека способности двигаться и думать. Однако именно это и происходило с ней сейчас.

— Делать? — Он заметил ее страх, и на лице его промелькнуло какое-то странное выражение. — Ничего, Анни, — тихо ответил он. — На самом деле я никогда не причинил бы тебе вреда. Но немного помечтать можно, верно? Особенно если мечты помогают справиться с гневом и унижением. Твой парень — другое дело, — раздумчиво произнес он, затем, помолчав, добавил жестко: — Его я мог бы убить.

Марианна смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Она чувствовала, что сейчас потеряет сознание.

— Но что толку вспоминать прошлое? — хмуро оборвал себя Хадсон, заметив, что она смотрит на него, словно кролик на удава. — Все перегорело и ушло. У меня своя жизнь. У тебя — карьера. Скажи, Анни, тебе этого достаточно? Во тьме холодных ночей, когда ты лежишь с открытыми глазами и боишься заснуть, мысли о блестящей карьере помогают тебе отгонять дурные сны? Ведь у всех нас, даже у самых железных, порой бывают кошмары, — безжалостно закончил он.

— Я… у меня все в порядке! — пролепетала Марианна.

— А ты не похожа на железную женщину, Анни, — продолжал он, словно и не слышал ее жалкого лепета. — Нет, совсем не похожа. Не спрашивай, откуда я это узнал, но готов жизнью поручиться, что так и есть. Странно… — Он задумался, глядя на нее, но взор его оставался непроницаем для Марианны. — Ты ведешь себя как холодная, бессердечная стерва, однако что-то подсказывает мне, что на самом деле ты совсем не такая. Я прав? — Последняя короткая фраза прозвучала как выстрел, вырвав Марианну из минутного спокойствия и снова напомнив ей, как опасен может быть Хадсон де Санс.

Прием опытного юриста сработал: застигнутая, словно преступница, врасплох, Марианна не знала, что ответить.

Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы утихомирить отчаянно бьющееся сердце, и наконец сказала:

— Мы сейчас не об этом говорим! Речь шла о спальне и общей кровати.

— Возражение принято. — Хадсон сухо улыбнулся, сощурив глаза. — Из вас, мисс Макбрайд-Хардинг, вышел бы достойный противник в суде. Вас нелегко запугать.

— Моя фамилия Хардинг, и мы не в суде! — отрезала Марианна.

— Знаю. Так что радуйся, что легко отделалась. Ты этого не заслужила.

— Легко? Что значит…

— Успокойся, я не собираюсь набрасываться на тебя среди ночи, чтобы удовлетворить похоть, — продолжил Хадсон с таким отвращением в голосе, что самоуважение Марианны испарилось как дым. — Веришь или нет, на свете немало женщин, которым льстит мое внимание. — (Острая боль ревности пронзила ее.) — Я не унижаюсь до насилия.

В этом Марианна не сомневалась ни на секунду. Вокруг него и так вьются соблазнительнейшие женщины, подобные рыжеволосой Джасмине, — счастливые, уверенные в себе, свободные любить кого пожелают, женщины без страшных семейных тайн.

— Эта кровать не меньше семи футов шириной, — как ни в чем не бывало продолжал Хадсон. — Едва ли мы даже заденем друг друга во сне. Но, если ты опасаешься за свою безопасность, — саркастически добавил он, — можем построить барьер из этих подушечек.

— Я могу лечь в гостиной на софе, — предложила Марианна, указывая на резной диван перед телевизором.

— Не думаю, что ты там заснешь, — хмуро заметил Хадсон. — И не надейся, что я поведу себя как истинный рыцарь и лягу на это прокрустово ложе сам. Так что смирись с кроватью, — насмешливо добавил он. — В конце концов, это всего на одну ночь! — По голосу Марианна поняла, что терпение его на пределе.

— Хорошо.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Приняв душ, Марианна все не решалась выйти из роскошной ванной. Целую вечность она сушила волосы, а затем укладывала непослушную массу золотых кудрей в два тугих узла по бокам головы. Хадсону всегда нравились ее распущенные волосы — он считал, что это очень сексуально, — и новая прическа преследовала две цели: насколько возможно, спрятать волосы и создать образ чопорной женщины, рядом с которой неуместны даже мысли о сексе. Несмотря на жару, Марианна накинула поверх ночной рубашки халат, доходящий до колен. Теперь на виду оставались только руки и ноги. Она потуже затянула пояс и открыла дверь, от души надеясь, что Хадсон припишет ее яркий румянец не смущению, а всего лишь действию горячей воды.

— Закончила? — Он сидел на огромном ложе, просматривая какой-то документ. Кровать была уже разгорожена барьером из подушечек. — А я пока читал мнения наших сенаторов по поводу одного нового закона, — небрежно заметил он, откладывая в сторону бумаги.

— Ты вообще когда-нибудь делаешь перерыв в работе?

— Разумеется, Анни, — когда находится более приятное занятие, — невозмутимо ответил он, явно наслаждаясь ее смущением. — Ничего нет лучше хорошего отдыха после хорошей работы.

Марианна вдруг заметила, что он скинул ботинки; вид босых мужских ног, утопающих в пушистом ковре, нежданно привел ее в смятение.

— Ванная свободна, — торопливо произнесла она.

— Благодарю.