Мишель Смарт - Любовный ультиматум
Эмили недоумевала, не зная, что сказать. Слова Павла были музыкой для ее ушей. В конце концов она сделала то, что могла, – встала на цыпочки и нежно поцеловала его в губы.
– Спасибо.
– Не благодари меня. Я не должен был доводить конфликт до такой стадии.
– У тебя были на то причины.
– И не оправдывай меня. – На его губах появилась едва заметная улыбка. Павел отпустил Эмили, отступил назад и пригладил волосы. – Пошли. Давай выясним, удастся ли отправить тебя домой. Я знаю, как сильно ты хочешь вернуться к своей семье.
На самом ли деле это так? Эмили, конечно, хотелось увидеть своими глазами, что ее отцу стало лучше. Но разве она действительно желает вернуться к той жизни, где она существовала ради всех остальных, но не ради себя?
Она вдруг поняла, что Павел – первый человек, который узнал, какова она на самом деле. Когда они впервые встретились, она была слишком озабочена и сердита, чтобы притворяться и выдавать себя за кого-то другого.
Он увидел ее истинную натуру и не отверг ее.
Неудивительно, что ее прошлые отношения с мужчинами потерпели неудачу. Эмили меняла себя, стараясь стать такой, какой хотели ее видеть бойфренды. И они принимали такие правила игры, а после им становилось скучно с женщиной, которая соглашается со всем, что они говорят, и делает то, чего они хотят.
Эмили была права: мужчинам было с ней неинтересно. Да и как иначе? Ведь она никогда не была интересна самой себе.
Но Павел увидел Эмили такой, какая она в действительности, и он по-прежнему испытывает к ней желание.
Остается вопрос: будет ли он хотеть ее после того, как они покинут райский остров?
Эмили стояла на корме яхты, наблюдая, как удаляется из вида остров Алина, и смахивала жгучие слезы. Вероятно, она больше никогда не увидит этот остров.
Менее чем за неделю ее жизнь бесповоротно изменилась.
Остров был чуть больше пятнышка на горизонте, когда к ней присоединился Павел.
Когда они вернулись в дом, его волосы были взъерошены, а лицо покрыто темной щетиной. Он выглядел дьявольски сексуальным.
Потом он принял душ, побрился, причесался и оделся в отлично отглаженную белую рубашку с открытым воротом и темно-серые брюки. Даже его черный ремень выглядел абсолютно новым. Если Павел наденет галстук и пиджак, то сможет принять участие в любом совещании в зале заседаний.
Он избавился от неопрятности, но по-прежнему выглядел чертовски сексуально.
– Я увижу тебя снова? – спросила она напрямик, глядя на Павла. За последние несколько дней она поняла, что должна контролировать собственную судьбу. Если в жизни ей предстоят какие-то изменения, то их инициатором будет сама Эмили.
Она скорее увидела, а не услышала, как Павел вздохнул и поджал губы. У Эмили заныло сердце.
– Я так понимаю, ответ отрицательный? – произнесла она.
Павел наблюдал, как на лице Эмили одна эмоция сменяет другую. Ему было больно видеть, как она страдает.
Ему следовало сдерживать свои желания, лучше себя контролировать. А теперь он должен обидеть женщину, которая уже достаточно намучилась. Но если он с ней не расстанется, она пострадает еще сильнее.
– Эмили, мне жаль. Мы с тобой не сможем быть вместе. – Он должен все ей разъяснить. Между ними не должно быть недоразумений. Она заслужила правду.
Эмили нахмурилась.
– Мне нужно, чтобы ты поняла. Дело не в тебе, а во мне.
Эмили помрачнела, сжала губы в тонкую линию и ссутулилась.
– Я знаю, так поступают многие мужчины, но в моем случае мой отказ оправдан. – Павел протянул руку, чтобы взять прядь ее черных волос. Вздрогнув, Эмили шагнула назад. – Эмили, мы вернемся в Европу, и наши отношения прекратятся. Мы наслаждались обществом друг друга, у нас был фантастический секс, но ничего другого быть не может. У нас нет будущего. Я не могу дать тебе будущее.
– Откуда ты знаешь? – прошептала она.
– Я не смогу подарить тебе детей, которых ты хочешь.
Она обхватила себя руками:
– Я не помню, чтобы мы когда-нибудь обсуждали детей.
– Мы не должны были их обсуждать. Я знаю тебя и понимаю, что для тебя семья – самое важное в жизни. – Он вспомнил, как просияло ее лицо, когда она подхватила на руки Аву. Эмили родилась, чтобы стать матерью. – Я знаю, ты хочешь детей, и в один прекрасный день они у тебя появятся. Но от меня ты родить не сможешь. Из-за этого я почти погубил свою бывшую невесту, но я не желаю вредить тебе.
Эмили ослабила руки и, хмурясь, вопросительно на него посмотрела.
– Мы с Яной были вместе многие годы, – сказал он, желая, чтобы Эмили его поняла. – Она всегда хотела детей, мы оба их хотели, поэтому после помолвки мы решили, что я должен сдать анализы. Я всегда понимал, что могу быть бесплоден, но должен был удостовериться в этом до свадьбы. – Павел покачал головой, вспоминая, как его ошеломил результат анализа.
Хотя он всегда знал, что у него не может быть детей, он не хотел в это верить.
– Два года я наблюдал, как она страдает и превращается в тень. – Его голос стал хриплым. – Я съеживался каждый раз, когда узнавал, что кто-то из ее подруг беременеет. Я понимал, что такое известие для нее как нож в сердце. Но я думал, ей достаточно меня одного, и ради меня она должна забыть о своем желании родить ребенка.
– Ведь вы могли усыновить ребенка, – сказала Эмили.
– Яна предлагала так поступить, но я боялся, что не выдержу этого.
– Твой отец тебя усыновил, – тихо заметила Эмили.
– И мне не позволяли об этом забыть! Не проходило и дня, чтобы Марат не говорил, что он родной, а я не родной сын Андрея. Он твердил, что я кукушонок в гнезде Плющенко. Сам Андрей заявил, что Марат его родной сын, прежде чем взять его в компанию. – Он покачал головой. – Я не могу так поступить с ребенком. Я не желаю, чтобы еще один человек страдал оттого, что он не родной сын своих родителей.
– Какая глупость!
Чего-чего, а презрения от Эмили Павел никак не ожидал.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – натянуто возразил он.
– Чушь. Начнем с того, что ты родной сын своей матери…
– Но это не помешало ей встать на сторону Андрея и Марата.
– Ты поставил ее в безвыходное положение. Что она должна была сделать? Сказать, что твоя иррациональность оправданна? Меня не волнует, что сказал твой отец, но уверена, он не хотел, чтобы ты так воспринял его слова. Он работал день и ночь, чтобы ты выжил. Если это не любовь, тогда я вообще ничего не понимаю в жизни. Ради всего святого, ему было все равно, родной ты ему сын или не родной.
Ее слова походили на крошечные иголки, которые вонзались в его грудь. Павел приложил все силы, чтобы сдержать дрожь в руках. Он всегда умел сдерживать гнев, но теперь это удавалось ему с трудом.
