Мишель Смарт - Любовный ультиматум
– Чего ты хотела добиться?
Она снова повернулась к нему:
– Я хотела быть ему нужной.
– Для чего? – спросил он.
– Я желала стать для него опорой, ради которой он захотел бы жить. – Эмили покачала головой. – Мама была единственным человеком, на которого он реагировал, когда был болен. Правда, иногда Джеймс шутил, и папа улыбался. На мои шутки папа никогда не реагировал. Никогда. Когда он был здоров, мы отлично ладили. Но когда он заболевал, меня для него как будто не существовало. Я для него никто. До сих пор.
– Я не согласен, – осторожно сказал Павел, проводя рукой по ее обнаженной спине. У Эмили была очень мягкая кожа. – Твой отец любит тебя.
– Я знаю, что он меня любит, – печально ответила она. – Но меня одной ему мало. Одна я никогда не смогла бы ему помочь.
Павел поцеловал ее в спину.
– Ты сделала для своего отца больше, чем кто-либо. Тебе пора забыть о том, как складывались ваши отношения, пока ты была ребенком. Думай о будущем. – Он снова ее поцеловал. – Я отдал бы все на свете, чтобы иметь возможность общаться со своим отцом.
– Я знаю. Ты прав.
– Конечно, я прав, – сказал Павел.
– Твое высокомерие умиляет.
Он щелкнул ее по носу, потом уселся позади нее, вытянув ноги, и Эмили прижалась спиной к его груди.
– Можно задать тебе вопрос? – произнесла она.
– Ты спрашиваешь моего разрешения? – Павел был уверен, что она собирается спросить о его бесплодии. Как будто больше нечего обсуждать.
– Ты рассказывал о фирме Плющенко. Я всегда считала, что она такая же старая, как фирма Фаберже.
– Это была маркетинговая уловка. Мы хотели, чтобы люди считали, будто фирме много лет. – Павел облегченно вздохнул, услышав ее вопрос. Сейчас он испытывал умиротворение и не желал говорить о своих проблемах со здоровьем.
И он бы с удовольствием снова занялся с Эмили любовью. Он никогда об этом не пожалеет. Прямо сейчас он не хочет расставаться с Эмили как можно дольше.
Вдохнув, он услышал аромат ее волос. Даже после плавания от ее волос пахло легким фруктовым шампунем.
– В каком-то смысле можно поблагодарить мою лейкемию за то, что была основана компания Плющенко, – сказал Павел. – В течение пяти лет я проходил курсы химиотерапии и стероидов и множество других процедур. Чтобы сохранить мне жизнь, требовались деньги. Андрей, которого я называл отцом, должен был постоянно работать. В то время он был ювелиром в русской компании среднего уровня. Он начал делать собственные изделия на заказ, проводя каждый свободный час в мастерской, которую построил в задней части нашего дома. Продавая свои изделия, он оплачивал мое лечение и постепенно создал компанию Плющенко.
– Похоже, он был удивительным человеком.
– Верно, – согласился Павел.
– Как ты думаешь, Марат начал ревновать тебя за то, что Андрей уделял тебе столько внимания и работал, чтобы оплачивать твое лечение?
Он глубоко вздохнул:
– Я не помню, чтобы Марат когда-либо меня любил. – Зная, как сильно Марат его ненавидит, Павел все равно его идеализировал. Годами он жаждал, чтобы Марат его принял. Отчасти он и сейчас этого хотел.
– Ты не пытался снова наладить с ним отношения? – спросила Эмили. – Я знаю, ты говорил, что старался купить компанию Плющенко несколько лет назад. Но тогда вы оба, вероятно, были очень ожесточены после смерти вашего отца. Может, время смягчило Марата.
– Я не могу рисковать, – ответил Павел.
– Почему нет?
– Если я выйду с ним на связь, я потеряю шанс спасти наследие Андрея. А если это произойдет, я никогда не смогу убедить свою мать в том, как сильно я сожалею.
– Ты с ней тоже по-прежнему не общаешься?
Он кивнул.
– Я разыскал ее после похорон Андрея, извинился за нашу отчужденность и рассказал ей об острове, который купил и назвал ее именем, но она не желала ничего знать.
Она отвергла Павла, как однажды он отверг ее.
– Слов не всегда достаточно, – тихо сказала Эмили. – Любовь доказывается поступками.
– Поэтому ты решила рисковать и помогать своему отцу, зная, что тебя могут арестовать? – Он заговорил с большей язвительностью, чем намеревался. – Ты бросила свою квартиру, пожертвовала своей работой, чтобы доказать, как сильно ты любишь отца?
Эмили замерла в его объятиях. Она снова заговорила размеренным тоном, но в ее словах читался подтекст.
– Я уверена только в одном: наше время на этой земле ограниченно. И ты прекрасно об этом знаешь.
Эмили больше ничего не сказала. Не требовалось ничего говорить. Они оба потеряли очень дорогих им людей. Но ситуация Эмили иная, и не только потому, что она была уверена в материнской любви. Эмили никогда не обижала любимых ею людей так, чтобы прощение казалось недостижимой мечтой. И даже если она когда-либо обижала дорогого ей человека, ее простят, не требуя доказать свою любовь. Независимо от состояния здоровья, отец Эмили любит ее. Ее не за что не любить. Она не сделала ничего предосудительного, в отличие от Павла. В конце концов, она родная дочь Малкольма Ричардсона.
Павел был родным сыном своей матери, но она все равно его не простила.
Вздрогнув, Павел вдруг понял, что просил у нее прощения на похоронах Андрея почти три года назад.
Эмили потеряла мать три месяца назад, и ее душевная боль по-прежнему очень сильна.
Павел страдал после смерти Андрея по крайней мере год. Его мать и Андрей были родственными душами. Стоит ли удивляться, что она набросилась на сына, когда тот слишком поздно попросил у нее прощения?
– Извини, – прошептал он, приглаживая ладонью ее волосы. – Я знаю, ты хотела помочь своему отцу потому, что любишь его. – Павел никогда еще не встречал такого любящего человека, как Эмили.
Она в молчаливом понимании погладила его по руке, потом слегка наклонилась вперед, чтобы смахнуть с бедра маленькую букашку. Когда она сделала это, внимание Павла привлекло крошечное голубое пятно ниже ее поясницы.
– Наклонись, – сказал он.
Она подчинилась, и он увидел татуировку бабочки, но не такую вычурную, как на ее лодыжке.
– Я сделала ее после смерти мамы, – объяснила Эмили, вытягивая шею, чтобы посмотреть на Павла. – Мы вместе сделали татуировки на лодыжках.
– У твоей матери была татуировка?
Она кивнула, лукаво улыбаясь:
– Мама всегда хотела сделать татуировку. Когда нам сообщили, что ее болезнь неизлечима, мы с ней пошли в тату-салон и сделали одинаковые татуировки. Я хотела, чтобы это была память о ней.
Павел легонько толкнул Эмили вперед и поцеловал ее татуировку. Эмили ахнула, когда он провел языком по ее спине до шеи.
– Давай помолчим. – Павел встал на колени позади нее и обхватил руками ее красивую грудь. Ему казалось, что он никогда не насытится Эмили.
