Морячка с Кавказа - Нина Александровна Иконникова
Мы выпиваем, пенящийся сладкий напиток весело ударяет в голову, напряжение спадает. Дружно угощаемся сладостями, фруктами, а нежный торт добавляет праздничную атмосферу. Я тоже весело жую, болтаю, и вдруг, понимаю, что вновь краснею. Причем не только щеки горят, я краснею вся: от макушки до пяточек. И это все происходит от откровенного испепеляющего взгляда капитана. Он меня прожигает насквозь. Какие же у него синие бездонные глаза! Увидев эти глаза, снова тупо смотрю в свою тарелку, и боюсь оторвать от нее свой взгляд. Мне жарко и душно. Целый час, пока капитан нас угощает, говорит бесконечные тосты, я автоматически поднимаю фужер и пью, совершенно не чувствуя вкуса. В горле стоит ком, который не дает не то, что жевать, дышать сложно. Приблизительно через два часа после начала праздничного чаепития, все женщины уходят. У всех была тяжелая смена, а кому и утром очень рано вставать. Мне тоже пора. Я вскакиваю, лихорадочно начинаю убирать со стола. Это моя корабельная обязанность. Я об этом помню всегда. Скажем так, знаю свое место под этим солнцем и на этом пароходе.
– Хозяюшка моя, иди сюда, – его тихий, чуть хрипловатый ласковый голос зовет меня к себе.
Он сидит на диване за маленьким журнальным столиком. Я неуверенно, на деревянных от испуга ногах, подхожу. Сильная крепкая рука тянет меня сесть рядом. Но я сопротивляюсь и присаживаюсь за столик в кресло напротив него, но не на диван. Это кресло очень глубокое. Боясь утонуть в нем, сажусь на самый краешек.
– Мне пора, – мой почему-то осевший голос еле слышно. – Завтра утром очень рано вставать. А можно мне у вас книгу взять почитать?
– Нет, взять нельзя.
– Ну, извините. Понимаете, мне просто не хватает книг, здесь же нет библиотеки, – лепечу я. – Я бы вернула вам ее после того, как прочла. Я аккуратно читаю. Странички не заворачиваю, книги не пачкаю, – продолжаю уговаривать капитана тихим голосом.
– Ты можешь остаться здесь навсегда. И читай, сколько хочешь. Все книги в этой каюте в твоем распоряжении, – прерывает он мои уговоры.
– Извините, мне пора, – испуганно бормочу я.
– Конечно, пора. Давно пора стать моей. Сколько ты меня будешь мучить? А? – он всегда разговаривает со всеми на «вы» и его «ты» совершенно выбивает меня из колеи. – Виолочка, девочка моя, я хочу, чтобы моя кожа пахла твоим телом. Я хочу ложиться и просыпаться с тобой. И чтобы в ванной комнате рядом висели наши банные полотенца. Понимаешь? Я хочу быть с тобой.
– Я не понимаю, ничего не понимаю! Так же не бывает, чтобы ты потерял все, и вдруг снова стал кому-то нужен. Ну, правда же, такого в жизни не бывает?
Я умоляюще смотрю на этого широкоплечего красивого мужчину. Пусть он мне все объяснит. Мне сорок лет и я так давно не верю в сказки! А он с улыбкой, не произнеся ни слова, берет мою руку, теребящую крахмальную салфетку, подносит к своим губам и начинает целовать от кисти до локтя. Я замираю. Крахмальная салфетка, словно белый флаг при капитуляции, медленно падает. Мои ноги наливаются тяжелой истомой и намертво прилипают к полу. Мне хорошо. Так нежно и ласково меня еще никто и никогда не целовал. Он целует и целует мои руки до бесконечности. Время остановилось, и я куда-то улетаю. В эту ночь я осталась в его каюте. Все-таки, я падшая женщина. Ой, ей, ей, ей. Не порола меня мама в детстве. А зря, ой, зря.
Утром проснулась от запаха хорошего кофе, еще не понимая, откуда этот волшебный запах. Спросонья удивленно оглядываю шикарную каюту. Ой! Я ведь у капитана ночевала! Что теперь будет? На корабле сплетни побегут быстро-быстро, как молния. Я испуганно сажусь, нахожу взглядом одежду, и начинаю лихорадочно одеваться. Мне же на смену пора!
– Проснулась, девочка моя? – Володя подходит ко мне и протягивает кружку с ароматным кофе. Он одет в морскую форму, и от него почему-то идет свежий морозный воздух.
– Что я наделала! – испуганно произношу и лихорадочно выпиваю кофе. Вскакиваю, и пытаюсь быстро уйти.
– Ты куда? И что ты наделала? – он обнимает меня, и нежно целует. – Я тебя теперь никуда не отпущу. Слышишь? Никуда и когда. Слишком долго я был один. Я так долго просил у Бога, чтобы он послал мне тебя. И когда ты появилась здесь, сразу понял, что он услышал мои молитвы, – Володя говорит такие непонятные для меня слова.
– Мне тесто ставить, я же проспала, – мне стыдно и хочется убежать от него. Мои мозги категорически не воспринимают его слова. Ведь так не бывает, чтобы тебя кто-то у Всевышнего вымолил. А может, бывает?
– Еще пятнадцать минут до четырех. Я специально пораньше пришел, чтобы принести тебе кофе в постель.
– Пришел? А разве ты не спал?
– Нет, конечно. Я был в капитанской рубке. Капитану на пароходе спать некогда.
– Ой, извини, я уснула и даже не слышала, как ты ушел.
– С сегодняшнего дня ты будешь жить здесь, и следить, чтобы я вовремя ложился спать. Будем соблюдать режим вместе, хорошо?
– Подумай, что скажет команда. Мне сплетни совершенно не нужны, я серьезная женщина.
– Команда будет рада, что у капитана наконец-то есть любимая женщина. И вся такая серьезная.
Неопределенно пожимаю плечами, вылетаю из капитанской каюты, и, хватаясь за поручни, бегу в свою. Как сегодня сильно штормит. В моей каюте никого нет, соседка уже в цеху. Какое счастье, что не нужно ничего объяснять. Я не знаю, какие правила в таких случаях существуют в море. Потому что еще никогда не была в подобной ситуации. И вообще, я уже ничего не знаю. У меня от произошедцего кругом идет голова. Быстренько привожу себя в порядок, и замечаю, что глаза мои горят лихорадочным огнем, руки немного трясутся. Ну, что ж, буду до конца честна перед собой: я влюбилась в него. А любовь хуже гриппа. Нет от нее лекарств, и гомеопатия совершенно бессильна. Ну, что же, это плюс. Значит, я не умерла как женщина, а просто на какое-то время заледенела словно Снежная королева.
Держась за поручни, иду на камбуз. Пока ставлю тесто, мысленно поругиваю себя за грехопадение, прекрасно понимая, что наши отношения только на время. Когда сойдем на берег, он и не
