Шэрон Кендрик - Великолепный соблазнитель
Луис перевернулся на спину и уставился в потолок. Это была тема, которую он всегда пресекал. Он не любил, когда женщины принимались зондировать эту почву, и ему быстро надоедало, когда они начинали искать чувства там, где их не было. Он спрашивал себя: зачем Карли все портит, задавая ему такой вопрос?
В то же время ее – Луис был в этом уверен – не интересует то, что важно для большинства женщин. Вопрос, на который в обычных условиях он ответил бы коротко и резко, в ее устах прозвучал совсем по-другому. С самого начала их интимной близости Луис изложил ей все свои принципы. Карли известно, что он приемлет, а что нет. Ей важна карьера, не замужество, и, возможно, именно поэтому он решил ответить.
– Я думаю, человечество вполне проживет без миниатюрных версий Луиса Мартинеза, – сухо бросил он.
– И на то есть причина?
– Из тебя получится великолепный врач. – Луис повернул голову, и их взгляды встретились. – Судя по твоей настойчивости.
– Ты уходишь от ответа.
– Верно. – Его глаза блеснули. – Что ты хочешь знать?
– Хоть что-нибудь о твоей жизни. Где ты вырос? Почему ты так категоричен по поводу детей?
Луис переплел пальцы и закинул руки за голову, позволив воспоминаниям пронестись в его голове.
– Я вырос на большом ранчо неподалеку от Буэнос-Айреса, – сказал он, – где мы разводили скот. Карли придвинулась поближе:
– Мы?
– Я, мама и папа. Мы были не совсем обычной семьей в плане продолжения рода. Многочисленные дети, бегающие по ранчо, не входили в планы моих родителей. Но, я полагаю, как раз это и сделало нас особенно сплоченными. Папа и мама… – Он пожал плечами. – Они обожали меня. Ранчо давало хорошую прибыль, к тому же у отца был успешный бизнес в городе.
– И все было прекрасно? – предположила Карли.
– Какое-то время. – Луис посмотрел на нее, и, когда он снова заговорил, его голос звучал глухо. – У моей мамы была подруга Амелита, а у той были муж и сын моего возраста. Винсент был мне как брат. Наши семьи постоянно проводили время вместе. Зимой мы катались на лыжах, а летом загорали на пляжах. Мы встречали Рождество за одним столом. Мы были как одна большая семья.
Луис замолчал. Почему он все это рассказывает Карли? Стоит ли? Может, его откровенность вызвана тем, что она тоже поделилась с ним своими секретами, и, рассказав ей свою историю, он уравновесит баланс? Или, может, она слишком настойчива и уже начинает прощупывать его на предмет свадьбы?
– Продолжай, – попросила Карли. Он погладил ее волосы.
– У меня рано проявилась любовь к скорости, и мой отец соорудил небольшой гоночный трек на нашем ранчо, чтобы я практиковался. Это было довольно ново в те дни. Винсент и я часами гоняли по этому треку. Когда мне исполнилось шестнадцать лет, я переехал в провинцию Сан-Луис и уже там мог практиковаться на профессиональном треке. Теперь я редко бывал дома, но, приезжая, замечал, как все изменилось. Мне показалось, что мой отец и Амелита стали… ближе. Ближе, чем должны были. Я видел, как она смотрит на него. Сначала я пытался убедить себя, что ошибаюсь, потому что хотел ошибиться. Ведь она была лучшей подругой моей мамы.
Луис сглотнул. В то время его собственный сексуальный опыт был крайне мал. Он долго мучился вопросом: действительно ли у его отца была связь с этой женщиной? Луис пробовал поговорить с ним, но все его попытки были встречены внезапными вспышками ярости. И Луис позволил себе удовлетвориться гневными отцовскими опровержениями. Разве так было не легче, даже если слова отца оказались ложью?
– Однажды днем, во время сиесты, я проснулся раньше, чем обычно, – продолжил он медленно. – Тот день был таким безветренным и жарким, что едва можно было дышать. Я прогулялся, подыскивая тенек под деревьями, но лучше не стало. Я нигде не мог найти облегчение. А потом я услышал странные звуки и пошел к летнему домику… Там-то я их и обнаружил. Моего отца и Амелиту.
Карли рукой прикрыла рот. Ее слова звучали приглушенно.
– И они там?..
– Не совсем, – сказал Луис, подавляя болезненную дрожь. – Амелита демонстрировала стриптиз, а мой отец… – Его голос срывался от ярости. – И все это происходило, пока моя мама спала в доме рядом. Именно неуважение к ней и предательство породили во мне желание убить отца.
Луис замолчал, и Карли тоже ничего не говорила. Она погладила его по щеке, пытаясь успокоить, но он отбросил ее руку.
– Конечно, все в конце концов раскрылось. Как всегда это происходит, – горько усмехнулся он. – Я подозреваю, тут постаралась Амелита, так как мой отец был одним из богатейших людей Аргентины. Мама так и не оправилась от удара. Для нее это было двойное предательство – ее мужа и лучшей подруги. Она перебралась в город, перестала следить за собой, почти ничего не ела. Ее ничто не волновало. Она все время сидела дома, боясь выйти на улицу. Ей казалось, что люди будут смотреть на нее искоса и посмеиваться. Не имело значения, что делал я или что говорили другие. Она не желала никого слушать и умерла три года спустя.
– О, Луис. Мне так жаль, – прошептала Карли.
Он помотал головой, как будто пытался сдержать нахлынувшую волну темных эмоций, запрятанных так долго и так глубоко. Впервые в жизни Луис позволил им выйти наружу, инстинктивно понимая, что, может быть, так лучше. Он никогда никому об этом не рассказывал, и теперь, поделившись с Карли, надеялся освободиться от черных оков, опутавших его сердце. Из Карли действительно получится отличный врач. Она способна не только лечить, но и сострадать, а это довольно редкое явление. Ей даже не нужно давать клятву Гиппократа.
– Ты хочешь знать остальное? – спросил он тихо. – Учти, у этой истории отсутствует счастливый конец.
– Я хочу услышать все, – твердо сказала она.
– Муж любовницы моего отца тоже чувствовал себя оскорбленным и униженным, став всеобщим посмешищем. Но он нашел свой выход. Он принял единственное, по его мнению, правильное решение.
Он поднес револьвер к виску и выстрелил. Первым его увидел Винсент.
– О, Луис… Он снова уставился в потолок:
– Вот, ты все знаешь. Теперь ты понимаешь, почему я не верю в счастливую семейную жизнь, Карли?
Наступила пауза. Луис, казалось, слышал, как она размышляет, перебирая в уме все возможные слова и пытаясь найти подходящие. Но подходящих не было. Ему это было хорошо известно.
– Не… совсем, – неуверенно начала Карли. – Я имею в виду… Те события… они ужасны, но они не имеют ничего общего с тобой. Там нет твоей вины. То, что твой отец так себя повел, не означает, что ты будешь таким же. Верность и предательство не передаются по наследству.
Луис повернулся и снова посмотрел на нее. Он увидел сочувствие в глазах Карли и не мог не восхититься как ее добротой, так и проницательностью. «Она умна, – подумал он. – Достаточно умна, чтобы понимать, что на меня повлияло что-то еще».
